Леонид Млечин - КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы

После провала августовского путча Баранникова вызвал Горбачев:

— Президенты союзных республик просят вас возглавить союзный МВД.

Баранников стал последним министром внутренних дел СССР — вместо покончившего с собой Бориса Карловича Пуго. Сам Баранников рассказывал, что сразу же после назначения он отправил две бригады в Вильнюс и в Ригу, чтобы разобраться с местными ОМОНами. Их деятельность была прекращена.

В декабре, с распадом Советского Союза, исчезла и его должность союзного министра. Но Ельцин связывал с Баранниковым далеко идущие планы. Он высоко ценил Виктора Павловича, доверял ему. А председатель КГБ РСФСР Виктор Валентинович Иваненко, наоборот, казался президенту чужаком, да еще и слишком самостоятельным.

Принимая Иваненко в ноябре 1991 года, Ельцин ему сказал:

— Я принял решение слить органы госбезопасности с министерством внутренних дел.

Иваненко ответил, что этого делать нельзя. Услышав такое, Ельцин резко встал:

— Ну, если вы не хотите соглашаться с этим предложением, то мы поищем другого человека.

19 декабря, накануне Дня чекиста, отправляясь в Италию, Ельцин подписал указ «Об образовании министерства безопасности и внутренних дел» на базе МВД СССР, МВД РСФСР, Межреспубликанской службы безопасности (так тогда уже назывался КГБ СССР) и Агентства федеральной безопасности РСФСР (бывший КГБ РСФСР). Министром был назначен Виктор Баранников.

Против этого указа восстали демократические депутаты, боясь создания нового монстра, который погубит только что обретенные свободы. Хотя в реальности такое объединение скорее было бы губительным для органов госбезопасности. Чекисты растворились в миллионной армии милиционеров.

Конституционный суд в январе 1992 года отменил президентский указ. Но в министерство внутренних дел Баранников уже не вернулся, он остался на Лубянке. Несколько дней его должность называлась так — генеральный директор Агентства федеральной безопасности Российской Федерации.

15 января Ельцин подписал новый указ — о создании министерства безопасности. Это был прежний КГБ в усеченном виде. Новое министерство состояло из управлений контрразведки, военной контрразведки, экономической безопасности, по борьбе с контрабандой и коррупцией, с терроризмом, научно-технического, пограничных войск и службы собственной безопасности. Личный состав министерства составлял тогда примерно 140 тысяч человек.

Служившие с Баранниковым поминают бывшего министра хорошим словом: он чисток не устраивал, прибавил зарплату, быстро вписался в новое ведомство — словом, стал для чекистов своим. А уж президенту он просто нравился.

Вячеслав Васильевич Костиков, бывший пресс-секретарь президента, пишет, что Ельцина связывал с Баранниковым весь набор кажущейся закадычной дружбы: и застолья, и охота, и игра в домино, и совместные поездки на дачу. Виктор Павлович умел все чему учит комсомольская школа: выпить и закусить, побалагурить, позабавить начальство анекдотом. Он был доброжелателен, легко подхватывал шутку.

Однажды Костиков попросил Баранникова выдать ему пистолет, потому что все другие помощники президента имели оружие с августа 1991-го.

— Зачем тебе пистолет, дорогой? — спросил пресс-секретаря министр безопасности. — Скажи, кто мешает…

И весело рассмеялся. Такие были шутки.

А между тем ситуация была очень опасная. Между президентом и съездом народных депутатов разгорелась настоящая война. Председатель Верховного Совета Руслан Имранович Хасбулатов и депутаты пытались путем внесения поправок в Конституцию получить всю власть в стране, подчинить себе правительство, а президента сделать чисто номинальной фигурой. Эта война властей парализовала экономические реформы.

1 декабря 1992 года открылся съезд народных депутатов. Депутаты намеревались навязать президенту свою волю.

Но попытка принять поправки к Конституции, ограничивающие права президента, не удалась. Нужно было собрать две трети голосов, и не хватило буквально одного голоса.

Президент на съезде обвинил Хасбулатова в том, что председатель Верховного Совета стал орудием реакционных сил, что созданы невыносимые условия для работы президента и правительства, депутаты блокируют реформы. Единственный путь — провести референдум.

— И над съездом, и над президентом есть один судья — народ, — говорил Ельцин. — Вижу поэтому выход из глубочайшего кризиса власти только в одном — во всенародном референдуме. Я предлагаю съезду принять решение о назначении всенародного референдума на январь 1993 года со следующей формулировкой: «Кому вы поручаете вывод страны из экономического и политического кризиса, возрождение Российской Федерации — нынешнему составу съезда, Верховному Совету или президенту?»

Ельцин сказал, что обратится к народу, и предложил своим сторонникам покинуть зал. Никто из депутатов, сторонников президента, не был предупрежден, они не знали, как им поступить, и ушли немногие. А замысел состоял в том, чтобы оставить съезд без кворума, необходимого для принятия решений.

Оппозицию чуть испугали, не более. Съезд мог продолжать работу. Разъяренные депутаты вызвали к себе Генерального прокурора и министров обороны, внутренних дел и безопасности и потребовали от них ответа — с кем они, с президентом или с депутатами? Павел Грачев и Виктор Ерин бормотали что-то невнятное. Многим казалось, что министр безопасности Виктор Баранников склоняется на сторону съезда. Возможно, он решил, что шансы депутатов предпочтительнее.

Все обратили внимание на слова Баранникова о том, что «особенно коррумпированы министерство внешних экономических связей, министерство иностранных дел, московская и петербургская мэрии». Министр иностранных дел Андрей Козырев, московский мэр Юрий Лужков и питерский мэр Анатолий Собчак были верными соратниками президента.

Баранников говорил депутатам разумные вещи: граждане России «уже до предела натерпелись и устали от конфронтации властей», что «страна в мирное время живет словно в военном положении, и, чем дольше будет длиться противостояние властей, тем больше мы будем подрывать обороноспособность и безопасность страны». Баранников также заявил, что «министерство безопасности, его личный состав и пограничные войска живут и действуют в строгом соответствии с Конституцией и законами России, обстановка в России нормальная, контролируемая».

В контексте того времени эти правильные слова означали, что министр не одобряет намерений президента Ельцина пойти на крайние меры, лишь бы покончить с двоевластием.

В те месяцы многие были уверены, что дни Бориса Ельцина как президента сочтены и он, видимо, скоро уйдет. Возникло ощущение, что он утратил власть над страной и за пределами Кремля ему больше никто не подчиняется.