Леонид Млечин - КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы

Вначале все шло по плану. Коржаков позвонил своему другу Барсукову. Михаил Иванович поручил это дело начальнику управления Федеральной службы безопасности по Москве и Московской области генералу Анатолию Трофимову. Бывшие диссиденты были потрясены его назначением — помнили, как он, тогда следователь КГБ, вел дела «антисоветчиков».

Трофимов рьяно взялся за дело. Приехал следователь, стали допрашивать Евстафьева и Лисовского. От них требовали назвать имена тех, кто распоряжался этими деньгами. Хотя потом генерал Трофимов утверждал обратное:

— Никакого компромата ни на кого у них не требовали. Беседа шла в цивилизованной форме с чаем и кофе.

Но дальше произошло непредвиденное. О задержании Евстафьева и Лисовского стало известно. Считается, что тревогу подняла охрана Сергея Лисовского.

Через три часа после их задержания Чубайс уже знал, что идет допрос. Для Чубайса и его команды это была тяжкая ночь. Все могло повернуться очень печально. Во всяком случае, они исходили из худшего варианта — в ФСБ им подберут уголовную статью, сделают соучастниками хищения валютных средств, посадят. Они собрались у Березовского, в Доме приемов «Логоваза». Охрана Березовского установила, что за домом следят — предположительно сотрудники Федеральной службы безопасности. Если они и собирались что-то предпринять, руки у них были связаны — в Доме приемов появилась дочь президента Татьяна Дьяченко, возмущенная действиями Коржакова и Барсукова.

Но Чубайса недаром называют самым гениальным менеджером России. Он не струсил, не испугался, а, напротив, ринулся в бой. Коржакову не следовало тягаться с Чубайсом. Анатолий Борисович сумел безвыходную, проигрышную ситуацию обратить в свою победу.

Он позвонил директору Федеральной службы безопасности Барсукову и разговаривал с ним очень жестко, так, словно был уверен в силе своей позиции. Чубайс требовал немедленно освободить задержанных, говорил, что Барсуков с Коржаковым предали президента. Барсуков явно потерял уверенность и засомневался, а не ошибся ли Коржаков, затеяв все это.

Чубайс позвонил и начальнику столичного управления госбезопасности генералу Трофимову. Тот говорил, что вообще ничего не знает и не стоит беспокоиться…

Чубайс связался с Лебедем и Черномырдиным. Виктор Степанович не спешил определить свою позицию. А Лебедь был рад каким-то образом прищемить хвост всесильному Коржакову.

Самым сильным ходом стало решение рассказать о происшедшем по телевидению — в половине второго ночи программа на НТВ была прервана и с экстренным выпуском новостей появился Евгений Киселев. Он сказал, что арест двух представителей ельцинского предвыборного штаба Барсуковым и Коржаковым «носит провокационный характер»:

— Эта акция направлена на отмену второго тура президентских выборов. Страна находится на грани политической катастрофы.

Полковник Стрелецкий первым сообразил, что ничего не получилось, и позвонил своему начальнику Коржакову:

— Александр Васильевич, время упущено. Видимо, сделать уже ничего не удастся.

Стрелецкому позвонил Барсуков. Полковник растерянно спросил его:

— Что делать будем, Михаил Иванович?

— Сухари сушить. Давай заканчивай, задокументируй все и отпускай их к чертовой матери. Утром будем разбираться.

В четыре утра, оформив изъятие денег, Евстафьева и Лисовского отпустили.

Чубайс успел заручиться поддержкой нового секретаря Совета безопасности Лебедя, который не симпатизировал Коржакову. Александр Лебедь, ошеломленный своим вознесением на вершину власти, едва ли понял, что случилось. Для него слишком много событий произошло в один день.

В начале пятого утра он прибыл на Старую площадь. Там его поджидали съемочные группы ОРТ и РТР.

— Единственное, чего мы за пять лет достигли, что эти выборы прошли, а второй тур собираются сорвать — это первое впечатление, — сказал Лебедь. — Но я никогда этого не допущу. К тем, кто хочет ввергнуть страну в пучину кровавого хаоса, у меня нет ни малейшей жалости.

Его слова насчет того, что «любой мятеж будет подавлен, и подавлен предельно жестоко», сказанные в четыре часа ночи в объектив телекамеры, прозвучали как твердое осуждение действий Коржакова и Барсукова.

Но в конце концов, и это не имело особого значения. Все решала позиция Ельцина.

Царедворцы Коржаков и Барсуков ни у кого не вызывали симпатий. Челядь не любят. В общественном мнении они проиграли сразу. Сила их состояла в особой близости к президенту. Коржаков в любую минуту мог соединиться с президентом. Другие — нет. Трубку любого президентского аппарата снимал один из людей Коржакова.

Генерал не сомневался в поддержке президента. Не может же Борис Николаевич всерьез обидеться на своего настоящего и, может быть, единственного искреннего друга. Ну, в худшем случае отругает за то, что устроили ненужный шум, не сумели все сделать чисто и аккуратно. Коржаков и не понял масштабов разразившегося в стране скандала…

В восемь утра Ельцин выслушал Коржакова и Барсукова и вполне спокойно отнесся к их объяснениям. Но Ельцину сообщили, что Чубайс, который безуспешно пытался с ним связаться, уже назначил пресс-конференцию. Понятно было, что он скажет. Ельцин мог в один день потерять и всю команду, занимавшуюся выборами, и накануне второго тура стать действующим лицом скандала, губительного для его репутации.

В десять утра в президентском кабинете появился Анатолий Чубайс. Он говорил откровенно и, как всегда, убедительно. Объяснил, что деньги предназначались артистам, которые участвуют в акции «Голосуй или проиграешь». Иного способа заплатить артистам столько, сколько они стоят, нет. Коржаков прекрасно это знал и устроил эту провокацию, чтобы убрать его, Чубайса, и других — тех, кто работает в предвыборном штабе. А может быть, и вовсе для того, чтобы сорвать выборы. И почти добился своего.

Ельцин оказался перед выбором: или он отказывается от Чубайса и его компании и в результате вполне может проиграть во втором туре. Или он убирает Коржакова и его компанию и побеждает…

На самом деле выбора у Ельцина не было. Он мог принять только одно политически правильное решение. Но это был, пожалуй, первый случай, когда расставание с одним из подчиненных далось ему непросто: Коржаков был самым близким ему человеком. В определенном отношении он был ближе жены…

Президент велел Барсукову и Коржакову писать рапорты об отставке. Коржаков рассказывал потом, что они сочинили их с улыбочками. Видимо, не верили, что это всерьез: погорячился — отойдет…

Барсуков еще успел сказать корреспондентам, что задержанию двух граждан, которые накануне пытались вынести значительную сумму валюты из Белого дома, придается излишнее значение. Его спросили, будет ли этот вопрос обсуждаться на Совете безопасности, Барсуков сказал, что Совет безопасности собирается по гораздо более важным вопросам.