Павел щеглов - охранники и авантюристы

Придя на квартиру к Карлу Павинскому очень расстроенный, я рассказал все, что произошло со мною и стал плакать. После этого я пошел опять к Станиславу, пытаясь разрешить вопрос с судом. На это он ответил, что центр партии отрицает суд, имея достаточно фактов о враждебном настроении рабочих в Польше против центра партии и интеллигенции в партии. Он же сказал, что центром постановлено опубликовать в партийной газете «Работник» об исключении меня из партии. В скором времени это было сделано. После {423} этого из Кракова я написал письмо в Домбровский бассейн жене боевика Павла Далях, который еще в 1908 г. был арестован и содержался в тюрьме. Я просил ее приехать ко мне в Краков. Когда она приехала, я передал ей письма в Ченстохов и Домбровский бассейн районным комитетам партии и старшим «шестерок» боевой организации о том, что произошло со мной. Ввиду этого рабочие приостановили партийную работу и следуемые деньги отказались сдать в районную (окружную) кассу. После этого я некоторое время пробыл еще в Кракове на квартире Павинского. За время моего пребывания там многие меня предупреждали быть осторожным, так как центр партии несомненно не остановится ни перед чем по отношению ко мне, вплоть до убийства. Об этом передавал мне один эмигрант по кл. «Генек», который в то время служил в редакции «Трибуны» и наблюдал все происшествия. Я сам предусматривал это и потому стал осторожнее. В это время стал часто заходить ко мне на квартиру Карла Павинского боевик летучего отряда из Плоцка по кличке «Стефан». До этого времени между нами не было близких отношений, а теперь он стал ходить ко мне и уговаривал ходить по вечерам на прогулку за город. Это стало мне подозрительным, и я с ним ни разу туда не пошел, не объясняя ему почему именно. В это же время Карл Павинский зашел на квартиру к Станиславу, где виделся с Юстином, членом штаба боевой организации. Последний сказал Павинскому, чтобы он предложил мне уйти с его квартиры и отказал в содержании меня, так как на это давались средства партии. Карл Павинский сказал мне об этом, но до того заявил Юстину, что он этого сделать не может благодаря старому и хорошему знакомству со мною.

Мое положение ввиду вышеизложенного стало невозможным, и я уехал в Ченстохов и Домбровский бассейн, где на собрании и рассказал рабочим все, что произошло со мною. После моего приезда в Польшу пришли сведения ко мне, чтобы я был осторожным. В то же время интеллигенция, работавшая по районам, стала распространять перед рабочими разную клевету на меня, предлагали меня остерегаться, стали наводить обо мне справки, что кому говорю, у {424} кого бываю, где проживаю. Всей распространяемой обо мне клевете партийные люди не верили и решили отколоться от ПСП рев. фракции. В это время на одном из небольших собраний у рабочего Степана Мартела по кл. «Яцек», члена окружного комитета партии и в то же время старшего «шестерки» боевой организации, я встретился с членом организацион.-агитац.-штаба ПСП рев. фракции Длугошевским по кл. «Тадеуш». Последний сказал мне, что я напрасно говорю рабочим о неладах в центре партии, что рабочим в партии нельзя дать воли, как я хочу, нельзя допустить, чтобы они управляли сами, так как это стадо скота, которое называется лишь людьми; с ними можно что-нибудь сделать поскольку их крепко держать в кулаке. Эти слова меня сильно возмутили, и я ответил ему, что удивляюсь, как он, считая себя таким человеком, посвящает свои труды для этого же скота. Что он мне на это ответил, не помню.

Приехав в Краков на совещание с некоторыми эмигрантами, в том числе и с Виктором Вцисло - «Кмицицом», Гравером и Генеком, мы решили, что ввиду создавшегося положения мне надо быть очень осторожным, а также из отколовшихся людей от ПСП рев. фракции создать новую, но уже чисто рабочую организацию. С этой целью мне надо уехать на некоторое время в Польшу и подготовить для этого почву, а затем вернуться в Краков. Здесь мне надо оставаться, так как центр партии ПСП рев. фракции не смеет убить меня в Кракове, а дальнейшей работой в Польше по созданию новой организации займутся другие люди. Прибыв в Ченстохов, я совместно с учителем одноклассного начального училища по фамилии Лясотой составили прокламацию к сельским и фабрично-заводским рабочим за подписью Совета общественно-социалистической рабочей организации.

Черновик этой прокламации был прочитан на собрании членов окружного комитета партии, а также других ее членов, которые одобрили ее содержание. Было решено напечатать прокламацию секретно в легальной типографии, где один из членов окружного комитета партии Зых, по кличке «Малина», имел знакомых служащих. С их помощью удалось напечатать около тысячи экземпляров, которые и были рас-{425}пространены по Ченстохову и Домбровскому бассейну. Часть была послана в гор. Лодзь, куда их увез один из лодзинских боевиков, отколовшийся от ПСП рев. фракции, по фамилии Пионтек. В один из приездов ко мне Пионтек мне предложил возможность с организованными в Лодзи боевиками взорвать Лодзинское охранное отделение и убить начальника Лодзинской тюрьмы за издевательство над арестованными. Для этого предприятия у них не хватает оружия и нет динамита. Этот проект мне очень понравился, и я выдал ему для Лодзи пять маузеров, десяток браунингов с патронами и около десяти фунтов динамита. Все это он увез с приехавшей с ним женщиной в Лодзь с квартиры Павла Мильчарского.

В нашей прокламации говорилось о развитии революционного движения, которое тогда должно было сменить название царя лишь президентом, от чего не изменится положение рабочего класса. Рабочие, будучи разбитыми на отдельные партии, присмотрелись сами к междупартийной борьбе, когда рабочие одного станка выходили на улицу и на глазах общего своего врага убивали друг друга из-за того, что они принадлежали к разным партиям. Все эти партии натравливают рабочих друг на друга распространением среди них убеждений религиозных, национальных и политических. Этим они хотят не допустить рабочий класс объединиться в единое целое, и тем обезвредить его для свержения капиталистического мира. В нашей прокламации призывались рабочие, как имевшие одну цель, объединиться в единую социалистическую рабочую организацию и общей могучей своей силой свергнуть существующее веками капиталистическое иго.

Еще задолго до выпуска прокламации ко мне из Кракова прибыл в Ченстохов инструктор боевой организации Юзеф Рыба, кл. «Бонифаций». Он говорил о том, что его послал Станислав-Марцин с предложением принять участие в одной крупной операции. Я очень удивился этому и заявил в ответ, что ввиду решения центра партии относительно меня, обращение ко мне Станислава для меня очень странно, и я скорее вижу в этом злое намерение, чтобы таким путем заманить {426} меня в удобно скрытое место для убийства. Если бы это было и не так, то я дальше поставщиком денег Пилсудскому не буду. Бонифаций на это ответил, что он в этом не разбирается, что это может быть даже и так, как сказал я, и с тем он уехал.