Дэвид Лэнг - Грузины. Хранители святынь
- Название:Грузины. Хранители святынь
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:М.: ЗАО Центрполиграф, 2008. — 223 с.
- Год:2008
- ISBN:978-5-9524-3813-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Дэвид Лэнг - Грузины. Хранители святынь краткое содержание
Дэвид Лэнг, известный английский кавказовед, на основе археологических отчетов и материалов исторических исследований воспроизводит религиозные представления, быт древних племен, населявших территорию Грузии. Лэнг ведет свое насыщенное яркими красками подробное повествование из глубины веков до периода, который считается золотым веком в истории Грузии.
David M. LangTHE GEORGIANSГрузины. Хранители святынь - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В греческих источниках Иоанна Петрици называют «абасгом», то есть грузином, и считают одним из самых преданных последователей Иоанна Итала. Примерно в 1076 г. он закончил обучение и вернулся на свою родину, в Грузию, но в отличие от его собственных учителей в Византии обнаружил, что его идеи не приветствуются, а он сам воспринимался как нежелательный гость среди консервативной грузинской аристократии.
В 1083 г. Иоанн получил приглашение от Григория Бакурианисдзе — византийского государственного и военного деятеля кавказского происхождения — на должность лектора в только что основанную семинарию при Петрицонском монастыре в Болгарии. Так Иоанн получил свое прозвище Петрици. Много лет он провел в этом учебном заведении, и только Давид Строитель призвал его обратно в Грузию. Остаток своей жизни Петрици провел в Гелатской академии, названной «Новыми Афинами» (фото 52).
Петрици оказался первым грузинским теологом, который вернулся непосредственно к греческим классическим мыслителям Платону и Аристотелю. Он перевел на грузинский два трактата Аристотеля (эти переводы утрачены), две другие неоплатонистские работы «О человеческой природе», написанные Немезием из Эмессы (вероятно, около 390 г.). Они представляют собой попытку соединить происхождение человека с положениями христианской философии, основываясь на платоновском учении о предсуществовании и метафизике и «Элементах теологии» Прокла Диадоха (410–485), к которым Петрици добавил собственный пространный комментарий. Перевод Петрици, основанный на античных рукописях, был успешно использован английским издателем сочинений Прокла профессором Е.Р. Додсом.
Петрици обладал смелым и оригинальным мышлением, возможно, он был самым выдающимся философом из всех, что нам известны в Грузии. Его труды стимулировали развитие философии в Грузии и открыли возможность независимых исследований в области метафизики. Он смог связать мифы об Афине, Прометее и Гермесе с христианским учением о Божественном слове, соединив христианскую веру с высшими формами античной философии.
Поскольку в данном случае он пытался соединить несоединимое, его сочинения вызвали резко отрицательную оценку среди некоторых ученых его времени. Только в XVIII в. высокообразованный католикос-патриарх Грузии Антоний I сделал Петрици своим любимым богословом и назвал его «Богом благословенным философом, солнцем нашей нации». С данной точкой зрения согласны и современные ученые.
Расцвет грузинской литературы и философии в Средние века достигает своей кульминации в эпической поэме Шота Руставели «Вепхисткаосани» («Витязь в тигровой шкуре»), в которой гармонично и вдохновенно смешиваются влияния платонистской философии и восточного романического эпоса (фото 72).
О жизни поэта нам известно немного, едва ли больше, чем он пишет сам о себе в прологе и эпилоге поэмы, которые, как полагают, были добавлены кем-то позже. Воспевая царицу Тамар, поэт замечает:
Лев, служа Тамар-царице, держит меч ее и щит.
Мне, певцу, каким деяньем послужить ей надлежит:
Косы царственной — агаты, ярче лалов жар ланит.
Упивается нектаром тот, кто солнце лицезрит,
Воспоем Тамар-царицу, почитаемую свято!
Диво сложенные гимны посвящал я ей когда-то.
Мне пером была тростинка,
Тушью — озеро агата.
Кто внимал моим твореньям,
Был сражен клинком булата.
Мне приказано царицу славословить новым словом,
Описать ресницы, очи на лице агатобровом,
Перлы уст ее румяных под рубиновым покровом, —
Даже камень разбивают мягким молотом свинцовым!
В эпилоге поэт (или его подражатель) объясняет, что он «некий месх», является уроженцем небольшого городка Рустави, откуда и происходит его прозвище. В легенде содержатся дополнительные сведения, что бард получил образование в Афинах, потом много путешествовал по Азии, затем занимал пост казначея при царице Тамар, в которую он страстно влюбился:
Ослепленный взор безумца к ней стремится поневоле.
Сердце, сделавшись миджнуром, в отдаленном бродит поле.
Пусть она спасет мне душу, предавая плотской боли!
Именно после того, как царица пренебрегла его чувствами, Руставели решил уйти от мирской жизни и закончить свои дни в монастыре Креста в Иерусалиме, где его изображение и появилось на фреске. Приведенная легенда, напоминающая известный шекспировский вопрос, привела к тому, что ряд исследователей высказывал сомнение в реальности Руставели и точной датировке его жизни. В частности, доктор Я. Едличка, который перевел поэму Руставели на чешский язык, считал, что «Пролог» и «Эпилог» были написаны гораздо позже, чем сама поэма «Витязь в тигровой шкуре».
Вопреки всем предположениям значение поэмы и ее влияние на грузинскую культуру невозможно преуменьшить. Поэму Руставели несколько раз переводили на русский (первым переводчиком был К. Бальмонт), три раза на французский, а также на английский, немецкий, испанский, итальянский, венгерский, чешский, армянский и японский. Редко встречается такое проницательное, глубокое и яркое поэтическое видение мира, кажется, Вселенная почти готова исчезнуть в первобытном хаосе, но великое созидательное дыхание поэта преломляет хаос в четкую гармонию.
Высокий стиль поэмы очевиден с первых строк, в которых поэт обращается к всемогущему Богу:
Великий Боже, господин и царь вселенной,
Воздающий по заслугам неразумной твари бренной,
Повелитель горних стражей,
Свет души неизреченной,
Укрепи во мне желанье послужить любви нетленной!
Важно отметить, что Бог у Руставели всемогущ и вездесущ, хотя в тексте и отсутствуют упоминания о Святой Троиие или о других христианских символах. В заключительных строках поэмы Руставели пишет:
«Амираш-Дареджани» воспевал Мосэ Хонели,
Прочитав «Абдул-Мессию», вспоминаем мы Шавтели,
«Диларпта» пел Тмогвели, сожигаемый огнем,
Тариэла — Руставели, горько плачущий о нем.
Поэт воспевает не обычную плотскую страсть, а тот культ любви, о котором писали платоники. Во имя этой любви рыцари сражались за своих дам, а трубадуры и другие выразители куртуазной любви слагали свои песни, сгорая от сладкого отчаяния.
В то время как его поэма представляет собой отражение грузинского героического времени, для места действия Руставели выбирает экзотическую обстановку сказочной Аравии. Он пишет во вступлении, что сюжет поэмы он взял из старой легенды:
Эта повесть из Ирана, занесенная давно,
По рукам людей катилась, как жемчужное зерно.
Спеть ее грузинским складом было мне лишь суждено.
Далее рассказывается, как Ростеван, «царь от Бога, царь счастливый», отдает трон своей дочери Тинатин. Подобный факт имел место и в действительности; известно, что грузинский правитель Георгий III отрекся от престола в пользу Тамар, своей дочери (фото 74, л, рис. 48).
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: