Анатолий Манаков - Тринадцатый знак

- Я не хотел подчеркнуть свое национальное превосходство, - пояснил отец Кристины, - просто имел в виду, что обоим нашим народам нужно постоянно от-стаивать свое достоинство, видеть собственные недостатки и пороки, не успокаиваться на достигнутом, чувствовать новые знамения времени - иначе обе наши нации ждут паралич воли и духовное вырождение. Тысячелетия мировой истории дали нам хороший урок мудрости - не ждать еще одного пришествия Христа, а найти в себе силы и мужество загнать вглубь гены варвара.

- Причины насилия и преступности можно искать в социальных факторах, но одновременно их можно усматривать и в унаследованной или приобретенной эмоциональной неустойчивости. Критический предел наступает у личностей эгоцентричных, равнодушных, непомерно тщеславных и фанатичных. И проявиться это может бессознательно, внезапно, под влиянием аффекта, когда человек уже не контролирует себя. Но вот стоит возбуждению пройти, эмоциям остыть, совершивший преступление опять входит в привычное состояние меланхолии и безразличия к окружающим.

- Ты знаешь, аналогичное происходит и у людей гениальных. Благодаря недюжинным интеллектуальным способностям им легче придумывать аргументы в подтверждение своих идей, но закон динамичного равновесия заставляет их дорого платить за свои преимущества. Чувствительность у них высочайшая, правда, несколько односторонняя. Они порою зацикливаются на своих идеях, ставших главным стимулом жизни. А разве не актуальна сегодня теория профессора Ламброзо, считавшего, что сумасшествие передается по наследству и усиливается с каждым новым поколением, в то время как наследственная гениальность составляет все более редчайшее исключение?

- Немало было и выдающихся личностей, ставших рабами своих страстей, чья гениальность сопровождалась манией величия и преследования, бессердечностью к ближним и злоупотреблением властью. Иногда, общаясь даже с давно знакомым человеком, видишь его вдруг непохожим на самого себя, будто перед тобой совсем не он. Обычно меланхоличный, застенчивый, немногословный, под влиянием неведомого возбуждения он становится необычайно красноречивым, дерзким, неординарно мыслящим.

- Кстати, работая в ООН и опираясь на опыт многих стран, я стал смотреть иными глазами и на эти неуловимые "сбои чувств". Видимо, существует и еще одно страшное заболевание, помимо СПИДа и рака, независимое от уровня развития цивилизации. Это нравственное помешательство, когда большими группами людей завладевают грандиозные идеи, рожденные воображением правителей или рвущихся к власти, настроенные на оголтелом национализме или идеях коренного реформирования общества. Они привлекают широкие слои населения, давая простейшие ответы на самые сложные вопросы, легко сбрасывают с пьедестала признанных идолов, в своей вере несокрушимы и проповедуют ее со жгучей страстью, без тени сомнения в собственной правоте. Одержимые тягой к новизне и ко всему необычному, люди находят в таких "пророках" ожидаемое, хотя по сути ничего нового в предлагаемых политических реформах нет, а на практике они мало приемлемы. И происходит все это вопреки тому, чему нас должна была уже научить история не благоговеть перед гениальными личностями, склонными к состоянию аффекта и психическому расстройству, ведущим в свою очередь к криминальным эксцессам. К сожалению, выдающиеся способности гениев, особенно часто встречающихся среди политических реформаторов, все еще не вызывают у большинства людей должной настороженности.

- Могу ли и я принять участие в этом высоком диалоге? - прервала нас Кристина. - Хочу загадать вам одну загадку. Чем отличается Джон от Ивана? Вот вам вариант - что у нашего Джона называется "боллз", у Ивана звучит иначе. Всего лишь звучит, а разницы между ними нет никакой.

В этот момент раздался телефонный звонок, и Кристина отошла.

- В глубине души я ей завидую и даже не жалею, что над нею потеряна отцовская власть, - сказал отец, когда мы отсмеялись. - Впрочем, была ли эта власть? Наши с женой поступки, наверное, влияли на дочь одновременно с генетическими факторами. Мы никогда не пытались культивировать в ней вундеркинда, не были суровы к ней, равно как и слишком снисходительны к ее шалостям и капризам...

- Послушай, Крис, - обратился он, когда дочь вернулась. - Скажи, как тебе удается сохранять равновесие между рассудком и эмоциями?

- Надо прежде всего избавляться от догм в видении мира, где разрастается пропасть между фактами и риторикой, а единственной реальностью считать самого себя и избегать, чтобы тебя использовали в достижении чьих-то целей. Восприятие жизни должно быть целостным. Нужно быть верным себе, честным перед собой и не опираться на такие фальшивые ценности, как государство, власть и престижный статус. Для моего поколения не принципиально, сколько мы покорим вершин, важен сам процесс восхождения. Честность в отношениях непременно означает и не использование других непотребных качеств как средство достижения своих целей.

- С какой же меркой подходить к деяниям, не отвечающим твоим моральным принципам? - поинтересовался я. - Легко сказать "все люди братья", но если будешь признавать и за злоумышленниками право на достоинство и индивидуальность, они от этого только выиграют. Как же относиться к тем, кто попирает свободу, насилует тело и сознание людей?

- Думается, окончательного торжества зла, насилия и лжи не произойдет, но совсем искоренить их тоже вряд ли удастся, - Кристина допила оставшийся на дне джин. - И в отношениях с порочными надо уважать их право на достоинство. Это признак нашей силы, а не слабости. До каких бы глубин порока ни опустился человек, он всегда достоин сострадания...

Слушая Кристину, я мысленно соглашался с теми, кто провозгласил наступление в Америке "Великой эпохи разочарования и поиска себя". Все больше людей сознавало, что достигнутое ими относительно высокое, а для многих стран невиданное материальное благополучие не гарантирует обычного человеческого счастья: после овладения многими технологическими премудростями и повышения экономической эффективности, дары духовные не посыплются автоматически, и даже магическая сила денег упирается в свой предел: и с ее помощью трудно чувствовать себя в полной безопасности.

На смену старым идеалам приходили новые. У молодежи они выражались в духе товарищества, готовности поделиться с другими самым сокровенным, в избавлении от снобизма и расовых предрассудков, в беспокойстве катастрофическим состоянием природы и качеством жизни. Страх не убил в молодых надежду, и даже развенчание героев-идолов не внесло в них душевной сумятицы. Они восстали против государственных воспитателей, внушавших им: "Не думайте и делайте, как мы!"