Сергей Бурин - Великие пророчества о России

Вотчина Кирилла «кипела богатством». Многочисленной челяди хватало работы и в поле, и на скотных дворах, и в доме. Порою Кирилл посылал в помощь сыновей — Степана, Варфоломея и Петра. Боярские дети не чурались работы и с детских лет многое умели.

Вот в таком благочестивом, дружном семействе посчастливилось расти Варфоломею. С малых лет он слышал в церкви и дома молитвы и псалмы и запоминал их. И вскоре его мать, боярыня Мария, стала замечать, как не похож ее Варфуша на своих братьев и других детей. Он не любил шумных игр и детских забав, искал уединения и мог часами сидеть где-нибудь в саду, погруженный в глубокую задумчивость.

Когда исполнилось Варфоломею семь лет, его, по обычаю, отдали в учение к дьячку. Вместе с ним учились и его братья — старший Степан и младший Петр, которому не было еще и шести лет. Каково же было огорчение родителей, когда вскоре Степан и Петр выучились грамоте, а Варфоломей не только не умел складывать буквы, но и не знал их.

Учитель жаловался, что по многу раз повторял отроку одно и то же, но тот как будто не слышал и не понимал, о чем ему толкуют.

Все изменилось после чудесного случая, о котором повествует Епифаний. В поле встретился Варфоломею старец-черноризец, остановившийся под дубом помолиться. Мальчик попросил его помолиться и за то, чтобы Бог помог ему одолеть грамоту и научиться читать. Они долго молились вместе, а потом Варфоломей пригласил старца в родительский дом.

Кирилл и Мария встретили странника радушно, велели приготовить для него угощение. Но старец, прежде чем сесть за стол, сначала пошел в часовню помолиться и взял с собой Варфоломея. Мальчику он протянул книгу и велел читать псалмы.

— Но я не умею, отче, — смутился Варфоломей.

Монах настаивал. Варфоломей раскрыл книгу, взглянул на страницу — и вдруг непонятные, враждебные знаки заговорили с ним словами, целыми строчками, из которых сложилось песнопение. Варфоломей стал читать — бойко, быстро, вразумительно! Его родители, братья и все домашние были поражены этим чудом, которое произошло прямо у них на глазах.

После трапезы старец засобирался в дорогу. Отказался погостить в боярском доме, где постоянно живали старцы и старицы, странники и нищие. На прощание он сказал боярину и его жене:

— Ваш отрок создаст обитель Святой Троицы и многих приведет вслед за собою к уразумению Божественных заповедей.

В то время родители Варфоломея не могли понять до конца это пророчество, хотя и запомнили его. Только Мария с грустью подумала, что слова старца подтверждают ее тайные мысли: ее Варфушенька не создан для мирской жизни, рано или поздно станет он монахом и покинет их.

Всей семьей проводили старца. Он вышел за ворота и вдруг пропал с глаз. И все спрашивали друг у друга: не привиделся ли им странник?

С этого дня Варфоломей стал хорошо читать и даже превзошел в учении братьев и сверстников, которые еще недавно донимали его насмешками. Любимыми его книгами стали жития святых и летописные сказания о минувшем. Теперь по вечерам он читал родителям вслух, а они радовались и благодарили в душе святого старца.

Чувствовал ли Варфоломей свое предназначение или просто следовал своим склонностям, но он все больше удалялся от мира, а мир от него. Ему еще не было двенадцати лет, когда он стал строго поститься: по средам и пятницам не вкушал никакой пищи, в остальные дни — только хлеб и воду. Не пропускал ни одной церковной службы, любил тишину и уединение.

Брат его Степан рано женился. И Петру уже присматривали невесту. В то время брачный возраст наступал очень рано — для юношей в шестнадцать лет, для девушек — в четырнадцать. Наверное, и Варфоломею родители не раз предлагали подумать о женитьбе. Но он мечтал только о жизни в монастыре и просил родителей благословить его на монашество. Может быть, со временем Кирилл и Мария согласились бы отпустить одного из сыновей в обитель, но вдруг на семью обрушились нежданные беды.

Знатный и богатый боярин Кирилл Иванчин в несколько лет лишился последнего достояния, обнищал, а в 1330 году вынужден был со всей семьей покинуть родной город Ростов и бежать в чужие земли. Мог ли Варфоломей оставить родных в такие тяжелые времена!

До тех пор он не знал горя и нужды: ведь Варфоломей вырос в счастливой семье, опекаемый любящими родителями. А между тем родился и жил он в самые черные для Руси времена. Уже целое столетие властвовали над ней татары и несколько поколений выросло в страхе, ожидая набегов, разорений и неминуемой смерти.

Татарское владычество не только разоряло Русь, но и калечило народную душу. Страх парализовал людей, лишал их воли, делал слабыми и угодливыми рабами. Матери пугали детей не колдунами и домовыми, а «злым татарином». При первой же вести о приближении «рати поганой» народ в ужасе разбегался в разные стороны, бросая дома, хозяйство, скотину.

И это было не единственное бедствие. В то время русская земля была разделена на удельные княжества, как на лоскуты. Князья постоянно ссорились, враждовали между собой, а то и брались за оружие. Иной раз от княжеских междоусобиц не меньше лилось крови, чем от нашествия басурман.

И третий враг, не менее опасный, чем княжеское властолюбие, и не менее коварный, чем татары, притаился у западных границ Руси. Литва, Польша и Швеция выжидали своего часа, словно хищники, подстерегающие ослабевшую от междоусобиц и набегов добычу.

В эти мрачные времена воцарилось зло и насилие, всякие права и справедливость были попраны и забыты, торжествовали «негодные люди». Страх и беззакония не могли не сказаться на состоянии народной нравственности. «Забыв народную гордость, мы выучились низким хитростям рабства, — говорил Карамзин. — Обманывая татар, еще больше обманывали друг друга; откупаясь деньгами от насилия варваров, стали корыстолюбивее и бесчувственнее к обидам, к стыду. От времен Василия Ярославича до Иоанна Калиты (период самый несчастнейший) отечество наше походило более на темный лес, нежели на государство: сила казалась правом; кто мог, грабил, не только чужие, но и свои; не было безопасности ни в пути, ни дома; воровство сделалось общею язвою собственности».

Спасение было в объединении русских земель. Еще митрополит Петр в начале XIV века начал настойчиво увещевать князей, мирить их, призывать к единодушию. Именно он предсказал, что маленький городок Москва станет центром России.

А пока князья ездили в орду с богатой данью, вымаливали передышку от набегов. Ярлык на великое княжение на Руси давался ханом. Его можно было выслужить, а можно было купить за деньги. Князья шли и на хитрость, и на предательство, чтобы заполучить ярлык.

Из разоренного Киева великокняжеский престол переместился во Владимир. Но вскоре московский князь Иван Калита сумел получить не только ярлык на великое княжение, но и право собирать дань во всех русских землях и доставлять ее в Орду. Это означало избавление от ханских баскаков, с хозяйским видом разъезжавших по русским городам и весям. И хотя, собирая дань хану, Иван Калита и себя не забывал, народ терпел поборы, потому что понимал — война и татарские набеги дороже обойдутся.