Антонио Аррибас - Иберы. Великие оружейники железного века

Дверные перемычки Кастуло и Эль-Сигарралехо с взаимопересекающимися спиралями стилистически можно отнести к местным творениям, выполненным в ионическо-восточных традициях. Иными словами, они изготовлены раньше IV века. К этому следует добавить аналогичные находки в Ампурьясе и Ульястрете.

Колонны и капители из Кортихо-дель-Аоркадо в Баэсе в провинции Хаэн, украшенные противостоящими кругами внутри прямоугольников, являются чисто иберийскими и относятся к концу IV или началу III столетия до н. э.

Территория зооморфной скульптуры простирается от Верхней Андалузии до Сагунта в провинции Валенсия. Находки в Ла-Гвардии (провинция Хаэн) позволяют нам датировать однородные группы скульптур, изображающих животных, V и IV веками до н. э.

Ход эволюции иберийской зооморфной скульптуры можно подразделить на несколько стадий. Первая группа явно свидетельствует о восточном влиянии и может быть датирована периодом между 550-м и 450 годами до н. э. Сюда относятся изображения различных монстров, животных или людей-животных. Среди них наиболее интересны «Зверь из Баласоте» (провинция Альбасете) и «Сфинкс из Ачеса» (Богарра в той же провинции). У первого — тело сидящего быка и голова человека с бородой, подобно Ахелою. Его непосредственное происхождение относится к греческим и сицилийским храмам VI века до н. э., где можно видеть точные копии «Зверя из Баласоте». «Сфинкс из Ачеса» имеет широкую треугольную женскую голову, очертания которой контрастируют с выражением лица. Должно быть, изначально скульптура стояла спиной к двери, повернувшись лицом к своей паре.

Греческая провинциальная серия включает в себя дельфийских сфинксов из Агоста, сфинкса из Вильякаррильо и грифона из Редована. Однако самая большая группа животных имеет местное происхождение и включает в себя львов, волков, медведей, быков и грубо сделанных овец. Их непосредственное место происхождения неизвестно, но отдаленные прототипы можно найти в сирийском и хеттском искусстве. Позы животных, когда они показаны сидящими или лежащими, открытый рот с высунутым языком, оттопыренная верхняя губа и другие детали иллюстрируют региональный аспект древнего искусства восточного происхождения.

Присутствие этих животных в захоронениях указывает на их связь с идеей смерти, на их использование в качестве хранителей вечного покоя, что соответствует аналогичной символике сфинксов. Находки фрагментов львов на кладбище Ла-Гвардия свидетельствуют о том, что в V и IV веках до н. э. они использовались как хранители. Однако недавняя находка небольшой золотой головы льва в реке Хандула в той же провинции говорит о том, что в сфере украшений этот стиль использовался еще раньше.

Среди всех этих местных серий скульптур животных особо следует выделить львов и львиц Баены, Кордовы и Нуэва-Картейи, быков из Осуны, Льяно-де-ла-Консоласьон, Рохалеса и Альбуфереты, животных из Балонеса, а также недавно найденных оленей из Каудете. Северные границы этой группы определяются львицами из Бокайренте и Сагунта в провинции Валенсия. Благодаря новым находкам в Поркуне быки из кладбища Балеарик в Костиче теперь могут быть связаны с художественными традициями изображения андалузских животных.

Хорошо исполненные скульптуры человека характерного типа находят по всему Юго-Востоку, а для Осуна свойственна другая группа, отличающаяся по стилю и хронологии.

Стилизованные волосы, глаза и драпировка указывают на архаическое греческое влияние, в то время как компактные стереометрические формы — на параллели с сирийскими, хеттскими и ионическими прототипами: Тот факт, что их основной центр находился в наиболее густонаселенной области греческой колонизации, не оставляет никаких сомнений по поводу происхождения этих скульптур.

Считается, что некоторые скульптуры относятся к школе греческого провинциального искусства, как, например, очаровательная головка коры (девушки) из Аликанте в музее Барселоны и большие сидячие фигуры из Кабесико-дель-Тесоро, Льяно-де-ла-Консоласьон и Серро-де-лос-Сантос. Кору с короной из перьев можно отнести к типу, начало которому положила голова Геры в Олимпии. Самая красивая из сидящих фигур найдена в Кабесико-дель-Тесоро. Одетая в широкое платье, ниспадающее параллельными складками, фигура скованно сидит на кресле с высокой спинкой. Явные параллели можно видеть в сидячих фигурах в храме Дидимы в Милете (575–550 годы до н. э.). Статуя из Льяно-де-ла-Консоласьон, также сильно поврежденная, находится в строгой стоячей позе, но в гораздо более свободной одежде.

Местная фаза V и IV веков до н. э. отмечена серией из более 300 скульптур (Серро-де-лос-Сантос). В основном она состоит из отдельных голов, демонстрирующих непрерывную эволюцию вплоть до римского периода с псевдоархаизмом, который можно объяснить запоздалым развитием искусства местных художников.

Между головой женщины из Национального музея в Мадриде, варварской и атавистической, и женской головой из того же музея, изготовленной мастерской рукой (возможно, являющейся портретом), прослеживается большой художественный разрыв. Из этой группы скульптур следует отметить женскую фигуру, которая имеет четкие формы, правильный овал лица и глаз и соответствует стилю, который обнаруживается в Эль-Серро. В «Голове из Кановаса» просматривается любопытный архаичный аспект.

Что касается мужских голов, то здесь скульпторы добились объема и простоты в рамках подчеркнутого архаизма. Порой, как в случае с головой из барселонского музея, художника вдохновляла идеалистическая интуиция. Ее также можно видеть и в мужской голове из Эль-Тольмо-де-Минатеда (провинция Альбасете).

Без сомнения, шедевром местных скульпторов является Дама де Эльче. Она поражает элегантностью, тонкостью черт, живым выражением глаз и богатством одежды. В то же время ее черты отражают классическую традицию, а украшения и все убранство — чисто местные. Такое сочетание наиболее четко просматривается именно в этой скульптуре — самом важном произведении примитивного иберийского искусства.

Дата скульптуры стоящей монахини, известной как Большая Дама из Серро, точно не установлена. Ее фронтальное изображение и многочисленные украшения, складки одежды и выступающие ступни, а также прекрасно выполненное лицо ставят ее в один ряд с Дамой де Эльче.