Уинстон Черчилль - Британия в новое время (XVI-XVII вв.)

Таков был конец гражданской войны, или «Великого восстания». Англия была подчинена, Ирландия устрашена террором, Шотландия завоевана. Три королевства объединились под властью лондонского правительства. Закончилась Английская революция — одна из самых памятных глав английской истории. На некоторое время индепенденты получили абсолютную власть, но не смогли решить стоящие перед страной проблемы. Английская революция преподнесла всем свободным людям урок, заключающийся в том, что любая тирания способна надолго установиться только у рабски покорных народов. Эта истина может служить для нас утешением не только в годы террора, но и в годы застоя. Тем, кто страдает от деспотизма, его бремя кажется бесконечным, но на самом деле тяжелые годы — лишь короткий миг в вечности. Как каждая весна оживляет обработанную землю и вознаграждает верных и терпеливых земледельцев, так и в человеческом сердце возрождаются надежды на лучшее даже среди самого беспросветного отчаяния.

Монархия и палата лордов ушли в прошлое; англиканская церковь пребывала в прострации; от палаты общин осталась немногочисленная группа, презрительно называемая «Охвостьем». Сами члены «Охвостья» не страдали от недостатка самомнения. В своем представлении они были живым воплощением того дела, которое защищал парламент, и считали, что страна еще долгие годы будет нуждаться в их руководстве. Пока Кромвель сражался в Ирландии и Шотландии, эти пуританские вельможи успешно управляли страной через избранный ими Государственный совет. Ведя пылкие разговоры о религии, они проводили довольно практичную политику, которая, при всей своей одиозности, не была лишена эффективности. У власти находилась олигархия, рожденная войной и продолжающая воевать. Правительство нуждалось в деньгах.

Казна пополнялась главным образом за счет акцизов и налога на имущество, которые составляли важную часть британской финансовой системы и в более поздние времена. Другим значительным источником доходов стали владения разгромленных роялистов и попавших в опалу католиков. Как те, так и другие были обложены крупными штрафами. За сохранение хотя бы части поместий им приходилось платить. Земли продавалось много, атак как при восшествии на престол Карла II собственникам были возвращены лишь непосредственно конфискованные владения, то можно говорить о крупном и долговременном перераспределении земельной собственности, произошедшем внутри привилегированного класса, в результате чего сформировалась прослойка новых собственников, ставших впоследствии ядром партии вигов. Двойственность английской жизни после Реставрации нашла свое выражение в старом и новом дворянстве, следовавшем разным идеям, имевшем различные интересы и придерживающемся разных традиций, но обладавшем общей экономической базой — земельной собственностью. Это стало одной из прочных и долговременных основ английской двухпартийной системы.

Политика, проводимая «Охвостьем», была одновременно националистической, протекционистской и воинственной. Принятый им 9 октября 1651 г. «Навигационный акт» запрещал ввозить в Англию товары на кораблях третьих стран; импорт их мог быть осуществлен только либо на английских судах, либо на судах страны, в которой товар произведен. Соперничество с голландцами, контролировавшими балтийскую торговлю, торговлю пряностями с Ост- и Вест-Индией и занимавшими доминирующее положение в рыболовстве, спровоцировало войну против братской протестантской республики — первую в английской истории войну, вызванную чисто экономическими причинами. Адмиралом был назначен Роберт Блейк, купец из Сомерсета, отличившийся в гражданской войне, но не имевший опыта военных действий на море. Он стал первым и самым знаменитым из «морских генералов», которые, подобно принцу Руперту, доказали, что война на море — это та же война, которая имеет свою стратегию и тактику, только если на суше в бой идут полки и армии, то на море — корабли и флотилии. Английский военно-морской флот успешно справился и с голландцами, и с многочисленными роялистскими каперами. Блейк в скором времени освоил командование морскими капитанами и добился от флота дисциплины и единства. В своей последней кампании против средиземноморских пиратов он доказал, что корабельная артиллерия вполне способна заставить замолчать береговые батареи, казавшиеся прежде непобедимыми.

Спокойный для «Охвостья» период длился лишь до тех пор, пока лорд-генерал был всецело поглощен военными делами. Вернувшись с триумфом в столицу, Кромвель был шокирован непопулярностью остатков парламента [114] В Англии активно продолжались огораживания, осложнявшие и без того тяжелое существование сельского населения; налоги по-прежнему оставались высокими; закон о свободе совести принят не был; при этом члены «Охвостья» не преминули позаботиться о собственном материальном благополучии. Все это вызывало недовольство широких народных масс. — Прим. ред. . Его неприятно поразило и то, что этот орган не был представительным, как парламенты былых времен. Но прежде всего он отметил, что после окончания войны армия смотрит на «Охвостье», высшую гражданскую власть в стране, с недовольством и ожесточением. Сначала Кромвель попытался стать посредником между «Охвостьем» Долгого парламента и армией, его огромным мечом, но не смог удержаться от критики. Лорд-генерал осудил войну с протестантской Голландией и возражал против законов, нарушавших привычные свободы. В конце концов он убедился в «гордыне, честолюбии и своекорыстности» членов «Охвостья». Он видел опасность олигархического правления, которое угрожало стране в случае, если они останутся у власти. «Охвостье» вызывало у него такое же пренебрежение, какое Наполеон, возвратившийся из Египта, испытывал по отношению к Директории. Олигархи, считавшие, что верховенство парламента после казни короля утверждено навсегда, не замечали шаткости своего положения и не меняли образа действий. Вывод главнокомандующего был ясен, и выразил его он очень просто. «Эти люди не уйдут никогда, — сказал Кромвель, — пока армия не стащит их за уши».

Придя к такому решению, он 20 апреля 1653 г. [115] В этот день члены «Охвостья» готовились принять закон, согласно которому они должны автоматически выбираться во все последующие парламенты. — Прим. ред. отправился в палату общин в сопровождении тридцати мушкетеров. Заняв свое место, он некоторое время молча слушал прения. Затем, поднявшись, Кромвель взял слово. Он все более и более раздражался. «Довольно, довольно, — закончил он, — я положу конец вашей болтовне. Вы не парламент». Вызвав мушкетеров, он приказал им очистить помещение и закрыть двери на замок. Пока возмущенных политиков, большинство из которых были людьми крепкими и горячими, вытесняли на улицу, взгляд генерала упал на булаву, символ власти спикера. «Что нам делать с этой безделушкой? Уберите ее!». В ту же ночь какой-то шутник написал на двери часовни св. Стефана: «Сдается без мебели». Вот чем в 1653 г. завершилось дело, за которое боролись Селден и Кок, за которое отдали свои жизни Пим и Гемпден. Конституционные процессы, складывавшиеся на протяжении нескольких веков, ставшие неотъемлемой частью английской жизни, гарантии, закрепленные в фундаментальных документах — от «Великой Хартии вольностей» до «Петиции о праве», — теперь потеряли свое значение. Отныне все решала воля одного человека. Один Кромвель на несколько коротких лет стал хранителем конституционных традиций, обеспечивающих историческую преемственность власти.