Уинстон Черчилль - Британия в новое время (XVI-XVII вв.)

Аббат Сиейес [116] Сиейес Э. Ж. (1748–1836) в 1799 г. пошел в правительство Директории, после переворота 18 брюмера 1799 г. стал одним из трех консулов. — Прим. ред. , вернувшись в Париж после 18 брюмера, когда генерал Наполеон совершил государственный переворот и разогнал законодательное собрание (Сиейес и сам принимал участие в заговоре), сказал своим коллегам по Директории: «Господа! У нас есть хозяин!»

Об Англии 1653 г. сказать того же самого было нельзя. Англия, Шотландия и Ирландия получили теперь правителя, и только. Но как же не похож он был на блестящего, авантюриста XVIII века! Наполеон был уверен в себе. Он не испытывал никаких сомнений и не терзался угрызениями совести. Он точно знал, чего хочет: он намеревался прибрать к своим рукам верховную власть и пользоваться ею до тех пор, пока под контролем его самого и его семьи не окажется весь мир. Ему не было никакого дела до прошлого; он понимал, что не в состоянии управлять отдаленным будущим, но настоящее считал принадлежащим себе.

Кромвель, хитрый и беспощадный, когда того требовали обстоятельства, в общем-то часто сомневался и не был уверен в себе. Он стал диктатором против своей воли. Кромвель понимал деспотичный характер своей власти и сожалел об этом, но без особого труда убеждал себя в том, что эта власть дана ему Богом и народом Англии. Разве он не новый Моисей, не избранный защитник [117] Буквальный перевод английского слова «protector». — Прим. ред. божьих людей, призванный вести их в Землю обетованную, если таковую еще можно отыскать? Разве он не единственный, кто еще способен сохранить хоть какое-то благочестие в этом народе, отстоять светскую собственность божьих слуг, на которых нападают роялистские заговорщики и левеллеры (вот уж кто настоящие сумасшедшие!)? Разве он не главнокомандующий, назначенный уже несуществующим ныне парламентом, контролирующий все вооруженные силы, хранитель авторитета государства и, как он сам сказал, «человек, имеющий беспредельную власть над тремя народами»?

Личная власть требовалась Кромвелю лишь для того, чтобы установить порядок в соответствии со своими представлениями об Англии, Англии его юношеских мечтаний. Он был исполином елизаветинского века, «простоватым джентльменом тюдоровских времен, родившимся слишком поздно». Он хотел видеть Шотландию и Ирландию приведенными к должному подчинению, а Англию — «державой, внушающей трепет западному миру, защищаемой мужественными йоменами, почитаемыми магистратами, знающими министрами, процветающими университетами, непобедимым флотом». Что касается внешней политики, он все еще сражался с испанской «Армадой», готовый в любой момент повести своих «железнобоких» против Великого инквизитора или языческих суеверий Римского папы.

Разве не созрели они все для острого серпа — для того самого серпа, который скосил ненавистных «кавалеров» у Марстон-Мура и Нейзби и уничтожил папистов в Уэксфорде и в Дрогеде? Напрасно Джон Терло, преданный Кромвелю секретарь Государственного совета, указывал на то, что уже было ясно: мощь Испании клонится к закату, и вскоре опасность будет исходить не от нее, а от Франции, объединенной усилиями Ришелье и Мазарини. Кромвель словно не видел ничего этого и по-прежнему готовился противостоять Испании. Успехи и неудачи внешней политики Кромвеля имели далеко идущие последствия и сказывались на протяжении всего правления Карла II. Он пытался содействовать интересам протестантизма и потребностям британской коммерции и кораблестроения. В 1654 г.

Кромвель прекратил войну против голландцев, начавшуюся двумя годами ранее. Он выдвинул предложения по заключению союза между двумя республиками, Англией и Голландией, который должен был стать основой Протестантской лиги, способной не только защищаться от католических держав, но и активно им противодействовать. Голландские лидеры согласились закончить войну, которая не обещала им ничего, кроме поражения, не нанеся при этом сильного ущерба своим торговым интересам.

Тем временем развивался конфликт между Францией и Испанией. Кромвелю предстояло определиться с поддержкой одной из сторон. Несмотря на серьезные контраргументы, выдвинутые Советом, он послал военную экспедицию в Вест-Индию, и в сентябре 1654 г. англичане оккупировали Ямайку. Этот акт агрессии неизбежно вел к войне между Англией и Испанией и союзу Англии с Францией. В июне 1658 г. 6 тысяч английских солдат-ветеранов под командованием французского маршала Тюренна разбили испанцев во Фландрии и помогли захватить порт Дюнкерк. Блокада испанского побережья продемонстрировала мощь британского военно-морского флота, а один из капитанов Блейка уничтожил испанский флот у острова Тенерифе. Взгляд Кромвеля уже давно был устремлен на Гибралтар. Он внимательно изучал всевозможные предлагаемые ему планы по его захвату. Исполнить это намерение довелось только в дни Мальборо [118] Англичане захватили Гибралтар в 1704 г. во время войны за Испанское наследство. По условиям Утрехтского мира 1713 г., завершившего эту войну, Гибралтар стал владением Великобритании. — Прим. ред. , но в результате кромвелевской войны с Испанией Англия сохранила Дюнкерк и Ямайку.

Захватнические цели испанской войны Кромвель без труда согласовал со своими усилиями по созданию европейской Протестантской лиги. Он всегда был готов к тому, чтобы ударить по врагам истинной веры за границей. Когда в 1655 г. до него дошли известия о том, что к северу от Пьемонта по приказу герцога Савойского преследуют протестантов, он прервал переговоры с Францией и пригрозил отправить английский флот против Ниццы. Узнав, что две протестантские страны, Швеция и Дания, начали между собой войну, Кромвель попытался убедить голландцев выступить вместе с Англией в роли посредника и даже добился временного перемирия. В целом, однако, внешняя политика Кромвеля оказалась более успешной в достижении экономических целей Британии, чем в сдерживании усилий Контрреформации. Средиземное море и Ла-Манш были очищены от пиратов, расширилась внешняя торговля, весь мир научился уважать морскую мощь Британии.

Но где взять достойный, боящийся Бога парламент, который был бы послушен и усерден и таким образом мог бы помочь лорду-протектору в исполнении своих задач? Кромвелю нужен был такой парламент, авторитет которого освободил бы его от упреков в деспотизме, который бы поддерживал и в определенной мере корректировал его инициативы, не отклоняясь, конечно, от его идеалов и не препятствуя его действиям. Но таких парламентов просто не существует.

Представительные органы имеют свойство формировать собственное коллективное мнение, основывающееся на мнении тех, кто их избирает. Кромвель стремился к такому парламенту, который ограничил бы его диктатуру, не переча его воле, и в конце концов в своих поисках лорд-протектор вернулся к исходной точке политических потрясений 1640-х гг. За эти годы парламент последовательно превращался из традиционного представительного органа в собрание пуританской олигархии, затем в ассамблею из представителей верхушки среднего класса и небольшого числа людей, возвысившихся благодаря военной службе; после этого установилась неприкрытая военная диктатура. В конце концов Кромвель снова обратился к конституционной монархии — по сути, но не по названию. Он разогнал «Охвостье» Долгого парламента с тем, чтобы провести давно назревшие выборы, но заменил депутатов не избранными, а специально подобранными из пуританской знати людьми. Это законодательное собрание вошло в историю как «Бербонский парламент» [119] «Бербонский парламент» получил название по имени одного из самых активных своих членов, владельца кожевенной мастерской Прейзгода Бербона, анабаптистского проповедника. Бербонский парламент» был распущен 12 декабря 1653 г., хотя первоначально предполагалось, что он будет заседать до ноября 1654 г. — Прим. ред. , или «Малый парламент». Это должен был быть парламент из «святых», людей с безупречной политической репутацией. Независимые церкви составили список, из которого Офицерский совет выбрал сто двадцать девять представителей Англии, пять — Шотландии и шесть — Ирландии. (Эти цифры демонстрируют точку зрения армии на пропорциональность представительного собрания.) «Вы, — сказал Кромвель в своем обращении к парламенту, собранному в июле 1653 г., - люди, избранные Богом, чтобы делать Его дело и явить Его милость». Но в этом же обращении есть строки, свидетельствующие о том, что, предпочтя назначение его членов избранию, он испытывал угрызения совести: «Если бы пришлось сравнивать ваше положение с положением тех, кто был бы избран народом, кто знает, как скоро подготовил бы Господь народ к этому; и никто не желает этого больше, чем я».