Уинстон Черчилль - Британия в новое время (XVI-XVII вв.)

Свобода совести, как ее понимал Кромвель, не распространялась на католиков, прелатов, квакеров. Он запретил открытое проведение месс и бросил в тюрьму несколько сотен квакеров. Но причиной этих ограничений свободы богослужения была не столько религиозная нетерпимость, сколько страх перед гражданскими беспорядками. Веротерпимость, не характерная для кромвелевского времени, находила лучшего друга в лице самого лорда-протектора. Полагая, что евреи могут стать полезным слоем общества, он вновь открыл перед ними ворота Англии, закрытые Эдуардом I почти за четыреста лет до этого. На практике преследований по чисто религиозным основаниям было сравнительно мало, и даже сторонники […]

Хотя в период тяжелейшего кризиса революции Кромвель при помощи армии спас дело парламента, в истории он должен остаться как военный диктатор, который, при всех своих достоинствах полководца и государственного деятеля, действовал вразрез национальным конституционным традициям, а также желаниям и настроениям английского народа. Но если смотреть глубже, то становится ясно, что Кромвель защитил Англию не только от амбиций генералов, но и от необузданной и непредсказуемой агрессии, на которую были способны ветераны «железнобоких». При всех своих неудачах и ошибках, лорд-протектор действительно был защитником древних прав старой Англии, которую искренне любил. Именно для утверждения этих прав Кромвель и выковал армию — грозное оружие, ставшее затем угрозой для сохранения парламента. Без Кромвеля, возможно, не было бы ни Английской революции, ни Протектората, ни Реставрации. Революция чуть было не смела все институты, и социальные, и политические, регулирующие прежде жизнь Англии. Режим Протектората во главе с Кромвелем позволил подготовить почву для Реставрации.

После смерти лорда-протектора заменить его оказалось некем. В свои последние часы Кромвель в выражениях «очень неясных и нечетких» назначил преемником своего старшего сына Ричарда. «Рохля Дик», как прозвали его враги, был человеком респектабельным, имевшим самые добрые намерения, но не обладавшим авторитетом и способностями, какие требовались от человека, занявшего высший государственный пост в такое суровое время.

Поначалу армия приняла его и позволила занять место отца, но когда он попытался воспользоваться властью, то обнаружил, что обладает ею лишь формально. Первое же назначение, которое Ричард Кромвель вознамерился произвести в армии, находившейся под командованием его зятя, Чарльза Флитвуда, встретило сопротивление со стороны Офицерского совета. Ричарду дали понять, что командование армией не передается по наследству, а также то, что освободившееся место главнокомандующего не может оставаться вакантным. Его брат Генри, человек способный и энергичный, так же, как и Ричард, стремился к усилению гражданской власти, даже за счет некоторых монархических атрибутов должности лорда-протектора. По совету Генри Кромвеля был созван парламент.

Разумеется, из этого парламента исключались все роялисты; благодаря усилиям неутомимого Терло он был составлен из сторонников Протектората. Тем не менее депутаты сразу же начали обсуждать важнейшие государственные вопросы. После того как Ричард открыл сессию надлежащим образом и произнес свою «тронную речь», палата общин без дальнейших проволочек приступила к восстановлению конституционных принципов Английской республики, в первую очередь к возвращению парламенту контроля над армией. Депутаты поставили под сомнение законность всех актов, принятых после кромвелевской чистки 1657 г., которая лишила парламент его представительности. Они стремились сделать армию ответственной не перед лордом-протектором, а перед собой. В свою очередь, руководители армии были твердо намерены сохранить собственную независимость от гражданских властей. Они утверждали, что действия палаты общин ставят под угрозу все прежние завоевания — «доброе старое дело». «Ради этого дела, — говорили они, — мы покрыли себя кровью; мы содрогаемся, когда думаем о том, что случится в тот день, когда мы вновь допустим уничтожение купленных кровью свобод». Палата общин считала нетерпимой ситуацию, при которой армия является особым сословием в государстве. Депутаты призывали собравшихся офицеров вернуться к исполнению своих воинских обязанностей. «Плохо придется парламенту, — говорили они, — если он больше не сможет приказать им вернуться на свои посты». Депутаты решили, что каждый офицер должен дать письменную клятву не прерывать заседания и работу парламента. В результате конфликта с армией члены палаты общин пришли к мнению о необходимости доверить верховное командование вооруженными силами протектору. Это решение обострило ситуацию до предела. Обе стороны собирали силы; но хотя поначалу казалось, что и сторонники протектората и сторонники парламента имеют в своем распоряжении примерно равное количество офицеров и полков, в итоге возобладала воля младших офицеров и рядового состава. Через четыре месяца после занятия высшей государственной должности Ричард Кромвель обнаружил, что его покинула даже личная гвардия. Армия предъявила ему требование незамедлительно распустить парламент, офицерский Комитет отказался расходиться, всю ночь ожидая его согласия. Утром 22 апреля 1659 г. Ричард Кромвель был вынужден исполнить это требование. Те члены палаты общин, которые все же попытались провести заседание, получили отпор со стороны войск. Армия стала хозяином положения, а стоявшие во главе ее Флитвуд и Ламберт превратились в соперников. Эти генералы соглашались сохранить за Ричардом ограниченную власть, но войска по отношению к Протекторату были настроены глубоко враждебно. Они сделали выбор в пользу республики, которая защищала бы их военные и религиозные интересы.

Армия одержала абсолютную, бескровную победу над парламентом. Однако, даже являясь триумфаторами, солдаты чувствовали, что необходимо, чтобы хоть какая-то гражданская власть придала легитимность их действиям. Но где ее взять? Наконец подходящее средство было найдено. Армейские генералы вдруг вспомнили о том, что члены парламента, заседавшие в апреле 1653 г., были «защитниками доброго старого дела и пользовались Божьей помощью». В дом бывшего спикера Ленталла отправилась делегация военных, которые пригласили его и его оставшихся к тому времени в живых коллег вернуться к своим обязанностям. Таким образом, сорок два пораженных изумлением пуританских сановника заняли свои места, с которых их изгнали шестью годами ранее. Вот так «Охвостье» Долгого парламента, если можно так выразиться, было эксгумировано и вновь стало во главе сбитой с толку страны.