Пьер Монтэ - Египет Рамсесов

Опускание зерна в землю наводило египтян на серьезные размышления, точнее сказать – на мысли о погребении. Греки замечают, что в период сева они совершали церемонии, как при похоронах или в дни траура. Одни находили эти обычаи нудными, другие их оправдывали. [255] De Iside et Osirise, 70. В дошедших до нас текстах времен фараонов, по которым я смог описать полевые работы сезона «перет», об этих ритуалах почти ничего не говорится. Пастухи, пригонявшие на поле своих овец, пели жалобную песню; она повторялась и когда овцы топтали сжатые колосья, разложенные на току:

А. Морэ первым заподозрил, что этот куплет не просто шутка крестьян, высмеивающих пастуха, топчущегося в грязи. Ибо рыбы не водятся в грязи и тем более на току, где сушат колосья. Пастух Запада – это не кто иной, как первый утопленник, бог Осирис; Сетх разрубил его на куски и бросил в Нил, где лепидоп, оксиринх и фаго проглотили его половые органы. Следовательно, по случаю сева и молотьбы египтяне взывали к богу, который дал человеку полезные растения и настолько был связан в их сознании с этими растениями, что они порой изображали его с колосьями и деревьями, растущими прямо на нем.

Геродот наивно полагал, что после посевных работ египетский земледелец сидел сложа руки до самой жатвы. Если бы он действительно так поступал, он не собрал бы приличного урожая, потому что даже в Дельте не выпадает достаточно дождей и поля приходится орошать. И тем более в Верхнем Египте, где земля сразу высыхала и злаки тут же увяли бы, как ячмень в саду Осириса, оставленном без присмотра. Таким образом, орошение было суровой необходимостью. Именно об этом напоминал Моисей своему народу, расписывая выгоды, которые ожидали его в стране обетованной:

«Ибо земля, в которую ты идешь, чтоб овладеть ею, не такова, как земля Египетская, из которой вышли вы, где ты, посеяв семя твое, поливал [ее] при помощи ног твоих, как масличный сад.

Но земля, в которую вы переходите, чтоб овладеть ею, есть земля с горами и долинами и от дождя небесного наполняется водой». [257] Deutéronome, 11, 10-11.

Из этого отрывка можно заключить, что воду подавали на поля с помощью приспособления, которое приводилось в движение ногами: однако ни египетские тексты, ни изображения не дают основания полагать, что у египтян была такая машина. Зато вполне возможно, что управляющие шлюзами озера Мерис (совр. Биркет Карун) открывали их, когда поля нуждались в поливе. Каналы заполнялись водой. С помощью шадуфов или кувшинов, что было гораздо труднее, ее переливали в оросительные канавки. Их открывали и закрывали поочередно, копали новые, возводили запруды, и все это – ногами, как на одной фиванской росписи, где ногами вымешивают глину для гончарных изделий.

Едва колосья начинали желтеть, земледелец с опаской ожидал нашествия своих врагов: хозяина или его представителей, стражников, тучи писцов и землемеров, которые прежде всего принимались измерять поля. [258] Th. T. S., III, 10; Wr. Atl., I, II, 191, 232; ср.: Berger Suzanne. Some Scenes of Land Measurement – J. E. A., XX, 54 и табл. Х. Затем они определяли количество зерна египетскими мерами, и можно себе довольно точно представить, сколько земледельцу приходилось отдавать в царскую казну или жрецам такого бога, как Амон, владевшим лучшими землями страны.

Хозяин или его представитель выходил из дома с раннего утра. Он сам управлял колесницей, держа вожжи твердой рукой. Слуги следовали за ним пешком, неся кресла, циновки, мешки и ларцы – все, что понадобится писцам для подсчета урожая, и многое другое. Вот колесницы остановились возле группы деревьев. Неизвестно откуда появившиеся люди распрягают коней, привязывают их на одну ногу к деревьям, приносят им воду и корм. В то же время они сооружают подставку для трех больших кувшинов. Из ларцов они вынимают хлеб, различную провизию, которую раскладывают по тарелкам и корзинам, и даже предметы туалета. Конюх устраивается в тени и засыпает, зная, что несколько часов он может отдыхать спокойно. Хозяин уже совещается с землемерами. Он в парадной одежде: на нем парик, рубашка с короткими рукавами и поясом над набедренной повязкой, на груди – ожерелье, в руках – посох и скипетр. На ногах у него сандалии. Помощники его довольствуются набедренными повязками. Лишь некоторые обуты в сандалии, остальные босы.

У Мена землемеры тоже одеты в парадный наряд – рубашку с короткими рукавами и гофрированную юбку. Они распределяют между собой инструменты, свитки папирусов, дощечки для записей, мешки и сумки, в которых носят кисточки и чернила, мотки шнура и колья длиной около трех локтей. Когда измерения производятся на полях Амона, самого алчного и богатого из всех египетских богов, землемеры пользуются шнуром, намотанным на деревянный брусок, украшенный резной головой барана, потому что баран – священное животное Амона.

Глава землемеров находит межевой камень. Он определяет, призывая в свидетели великого бога на небесах, что камень стоит точно на месте. Он кладет на него свой скипетр, напоминающий символ Фиванского нома, а в это время его помощники разматывают и натягивают шнур. Дети машут руками, отгоняя перепелов, которые порхают над спелыми колосьями. Разумеется, эта сцена собирает не только заинтересованных лиц. Рядом с теми, кто занят делом, толпятся любопытные, подающие им советы. Землемеры давно бы изнемогли от жаркого солнца, если бы преданная служанка не подносила им питье во время сытного полдника в тени сикомора.

Жатва и обмолот продолжались много недель. Сельскохозяйственных работников не хватало. Во владениях государства и великих богов набирали сезонников, которые сначала убирали урожай в южных номах, а затем переходили в северные, где их уже ожидали другие поля, готовые для жатвы. После того как уборка урожая заканчивалась в Верхнем и Среднем Египте, она только начиналась в Дельте. Номы должны были поставлять кочующих сезонных работников. Об их существовании мы точно знаем из декрета Сети I, [*41] Ошибочная точка зрения. См.: ХДВ.Ч. I, с. 83-89. которым тот освобождает свой храм – «Дом миллионов лет» в Абидосе – от этой повинности. [259] Bibl. eg., IV, № 4; J. E. A., XIII, 193, ssq.

Жнецы срезали колосья серпом с короткой удобной ручкой. Лезвие серпа имело широкое основание и острый конец. Египтяне даже не старались срезать колосья у самой земли. Они шли чуть пригнувшись, забирали в горсть левой руки добрый пучок колосьев, подрезали их снизу серпом и клали на землю, оставляя позади себя довольно высокую ость. За ними шли женщины, которые собирали срезанные колосья в корзины из пальмовых ветвей и относили на край поля. У нескольких женщин были миски для собирания осыпавшегося зерна. Солому вряд ли оставляли гнить на полях, но об этом мы ничего конкретно не знаем.