Пьер Монтэ - Египет Рамсесов

Ловля бреднем требовала участия дюжины человек, по крайней мере двух лодок и огромной прямоугольной сети с поплавками на верхнем краю и каменными грузилами на нижнем. Бредень растягивали в озере и загоняли в него рыбу. Затем его потихоньку подтягивали к берегу. Наступал самый ответственный момент, потому что такие ловкие и сильные рыбы, как однозуб из семейства сомовых, легко перепрыгивали через бредень и вырывались на свободу. Рыбакам приходилось хватать беглецов на лету. [295] Wr. Atl., I, 250 (Horemheb); Mem. Tyt., V, 30, 35 (Apouy); Mem. Tyt., II, 65 (Pouyemre); Montet. Vie privée, c. 23-41. А для добычи огромных латесов, таких больших, что хвост волочился по земле, когда два рыбака несли эту рыбину, подвешенную к шесту, самым лучшим оружием был гарпун. [296] Wr. Atl., I, 354, 117, 40, 343, 70, 294, 2, 183, 77; Mem. Tyt., I, 24; Davies. Ken-Amun, c. 51. Гарпуны применяли и для охоты на гиппопотамов, но обычный гарпун сломался бы, как тростник, в теле этого чудовища. Для охоты на гиппопотамов использовали мощные гарпуны с металлическим наконечником, прикрепленным к деревянному древку и к длинной веревке со множеством поплавков. Когда гарпун вонзался, древко ломалось, наконечник оставался в теле гиппопотама, который старался уйти от охотников. А те следили за поплавками, подхватывали веревку и подтягивали ее. Гиппопотам поворачивал к охотникам огромную голову и разевал пасть, готовый переломить челнок, однако его приканчивали гарпунами. [297] Th. T. S., табл. l и c. 28 (Amenemhat); Wr. Atl., I, 271 (Amenemheb).

Охота с бумерангом была скорее спортом богачей, чем настоящим промыслом. Мы видим, как Ипуи занимает место в роскошной лодке в форме гигантской утки. Впрочем, большинство охотников довольствовались обычными серповидными челнами из папируса. Очень важно, чтобы в лодке находился гусь, натренированный для приманки гусынь. Охотник бросает бумеранг с головой змеи на одном конце. Бумеранг и сбитая дичь падают. Друзья охотника, его жена и дети быстро подбирают добычу. Восхищенный маленький мальчик говорит отцу: «Я поймал иволгу!» Но дикая кошка за это время успевает схватить трех птиц. [298] Mem. Tyt. V, 30; Mem. Tyt, I, 24; Wr. Atl., I, 2, 343, 423.

Охота с сетью позволяла сразу поймать множество птиц. Это был спорт, здесь участвовала целая команда. «Князья» и люди высокого положения не стеснялись принимать участие в этой охоте в качестве руководителей и даже простых сигнальщиков. На плоской местности выбирался прямоугольный или овальный водоем длиной в несколько метров. С обеих сторон этой лужи растягивали две прямоугольные сети, которые, если их соединить, покрыли бы всю поверхность. Надо было только внезапно и одновременно накинуть обе сети, чтобы сразу все птицы, опустившиеся на воду, оказались в плену. Для этого в землю вбивали по два шеста с каждой стороны водоема, справа и слева. К ним привязывали две сети-ловушки, два внешних угла которых соединялись веревками с толстым колом, вбитым поодаль на оси водоема, а два других – с главной веревкой длиной более десяти метров, с помощью которой захлопывалась эта ловушка. Когда все было подготовлено, сигнальщик прятался неподалеку в зарослях, часто по колено в воде, или садился за плетеным щитом с отверстиями. Дрессированные птицы, сообщники охотников, ковыляли по берегу водоема. Вскоре на него опускались стаи диких уток, а трое или четверо охотников уже держались за спусковую веревку. Они находились довольно далеко от водоема, потому что при малейшем шуме птицы улетят. Сигнальщик поднимает руку или машет платком. По его знаку охотники резко отклоняются назад, дергают за веревку, и ловушка срабатывает. Две сети падают одновременно на стаю птиц; напрасно они отчаянно бьются, пытаясь выбраться из сети. Не давая им опомниться, охотники, которые от резкого рывка сами повалились на землю, быстро поднимаются и подбегают с клетками. Заполнив их, они связывают остальным птицам крылья, перекрещивая маховые перья: этого достаточно, чтобы донести их до деревни. [299] Montet. Vie privée, c. 42; Mem. Tyt., V, 30; Wr. Atl., I, 184, 24, 344: Mem. Tyt., I, 22-23; Mem. Tyt, II, 15; Wr. Atl., I, 249.

Все эти способы требовали терпения, ловкости, а иногда и мужества, однако все их усилия остались бы тщетными, если бы не покровительство богини, которую они называли «Сехет» – «Поле». Ее изображали как крестьянку в простом прямом платье. Длинные волосы ниспадали ей на плечи. Да и сама сеть была божеством по имени «Сеть» и считалась сыном «Поля». Охота и рыболовство, которые мы описали, находились под покровительством богини Сехет. Рыбы и птицы были ее подданными, но она не скупилась и раздавала их своим друзьям – охотникам и рыбакам. [300] Montet. Vie privée, c. 6-8, 66. В храме Эдфу богиня Сехет говорит фараону: «Я даю тебе всех птиц в их прудах» (Edf., II, 164).

Охота в пустыне была спортом «князей» и прочей знати, а также занятием охотников-профессионалов. С одной стороны, нет практически ни одной гробницы, где бы не было изображения ее хозяина, поражающего меткими стрелами газелей и антилоп, сбитых в тесное стадо, как в каком-нибудь огражденном заповеднике. Но, с другой – мы видим, как лучники, патрулирующие в пустыне, и надзиратели золотой горы Коптоса приходят с отчетом к великому жрецу Амона Менхеперрасенебу в сопровождении начальника охот, который преподносит богу великолепную добычу: страусовые яйца и перья, живых страусов и газелей и туши убитых животных. [301] Th. T. S., V, 9. Рамсес III создал отряды лучников и профессиональных охотников, которые должны были сопровождать сборщиков меда и благовонных смол и одновременно отлавливать ориксов, чтобы дарить их Ка бога Ра на всех его празднествах, ибо приношение животных пустыни с древнейших времен, когда человек жил в основном охотой, и до исторической эпохи считалось особенно угодным богам. [302] Рар. Harris. I, 28, 3-4.

Любители, да и профессионалы старались избежать долгого преследования дичи, которую природа наделила быстрыми ногами, ибо они рисковали заблудиться в пустыне, где сами стали бы добычей гиен и хищных птиц. Хорошо зная привычки животных и места водопоев, они пытались загнать как можно больше дичи на заранее подготовленный участок, где спокойно могли ее отлавливать или убивать. Для этого выбирали глубокую долину, где еще сохранились остатки влаги и была какая-то зелень, но обязательно с такими крутыми склонами, чтобы животные не могли на них взобраться. Долину перегораживали поперек сетями на кольях в двух местах; расстояние между двумя заграждениями определяли охотники, но, каково оно было, изображения нам не показывают. Внутри раскладывали корм и ставили воду. [303] Th. T. S., II, 6-7; Th. T. S., I, 9; Wr. Atl., l, 53; Mem. Tyt., II, 7; Davies. Five Theban Tombs, c. 12, 22, 40. Вскоре загон заполнялся. Животные радовались жизни, не понимая, что часы их сочтены. Дикие буйволы носились галопом. Страусы танцевали, приветствуя восходящее солнце. Газель кормила своего теленка. Дикий осел засыпал, вытянув шею. Заяц, сидя на холмике, принюхивался к ветру. [304] Davies. Ken-Amun, c. 48.