Александра Ленель-Лавастин - Забытый фашизм: Ионеско, Элиаде, Чоран

Книга была прекрасно принята португальской прессой, из нее приводились длинные цитаты, на нее писали хвалебные рецензии [650] Прием книги в Португалии подробно освещается в Докладе № 282 от 31 декабря 1942 г. и в прилагаемых к нему документах от 1—30 декабря 1942 г. . Вместе с тем она породила некоторые сомнения относительно познаний Мирчи Элиаде как специалиста в области современной истории. Например, его краткое описание многовековой истории Португалии рисует страну, терзаемую деятельностью тайных групп, «воспитанных на чужих идеалах». Эти группы — имеются в виду евреи и франкмасоны — несут непосредственную ответственность за «моральную нищету», в которой пребывает страна [651] Eliade M. Salazar... op. cit. P. 208. . Элиаде на полном серьезе уверяет своих читателей: «Дело в том, что в Португалии франкмасонское движение с самого момента своего создания (в XVIII в. — Авт. ) было на стороне революции — против традиции, на стороне узурпаторов — против законного короля, на стороне иностранцев — против националистов» [652] Ibid. P. 15. . Элиаде удалось совершить еще один подвиг — собрать в книге большинство антисемитских стереотипов. На ее страницах, разумеется, присутствует неизбежный «еврейский банкир» — в образе некоего Медизабала, жившего в XIX в. В этом персонаже нет ничего положительного — ведь он «фанатичный либерал». Кроме того, продолжает автор, «как всякий добрый еврей, Медизабал умело сочетал энтузиазм и расчет, не подвергая опасности свой капитал ради своих идей» [653] Ibid. P. 23. . Еще один злодей — Афонсу Кошта, один из главных деятелей республиканской революции 1910 г. Элиаде изливает на Кошту всю накопившуюся юдофобскую желчь: «Еврей, законник, хороший диалектик, он предпочитал действовать путем закулисных интриг. Оппортунист, трус, аморальный человек, он жаждал лишь одного: власти». Этого одного было бы достаточно, но это было еще не все: ученый уточнял дополнительно, что Кошта был «неблагодарным и тщеславным» [654] Ibid. P. 54. и что именно эти качества позволили ему выдвинуться в «вожди выскочек» [655] Ibid. P. 56. . Кроме того, замечает псевдоисторик, Коста снюхался «еще с одним семитским великим вождем революции — Герра Хункейро» [656] Ibid. P. 70. .

В 1941—1944 годах Элиаде опубликовал в португальских газетах и журналах около двух десятков статей (в частности, в журнале «Acção »), а в румынских — всего лишь несколько. В одной из этих последних, озаглавленной «Камоэнс и Эминеску» (« Vremea » от 9.5.1943), содержались размышления, ранее опубликованные в одной из статей для « Acção ». Элиаде пустился в ней в апологию «гения», присущего «латинской расе», так замечательно выразившегося у двух поэтов, родина которых была расположена в прямо противоположных концах Европы. (Между тем в письме к Гершому Шолему от 1972 г. Элиаде утверждал: «Находясь в Португалии, я не опубликовал ни единой статьи в румынских средствах массовой информации» [657] Gradhiva. Op. cit. P. 62. Данный пассаж составляет второй пункт элиадевской попытки старательно объяснить Шолему свое политическое прошлое. .) Одна из самых странных составляющих «панлатинской» идеологии, на защиту которой встает дипломат-эрудит в это время, состоит в попытке исключить из числа латинских стран Францию (не считая, конечно, вишистского режима). В длинном эссе от 5 февраля 1942 г., также посвященном латинскому гению, чье заглавие « Latina ginta e regina » — это заглавие стихотворения (поэмы?) Эминеску, Элиаде открыто ополчился против демократической и «масонской» Франции и ее стремления «возглавлять» другие латинские нации. «В течение длительного времени, — объяснял он, — Франция выдвигала универсальные ценности: латинские же ценности, напротив, сами по себе и сами для себя выдвигались лишь в той мере, в какой они входили в ту духовную, культурную и политическую систему, за установление которой боролась демократическая Франция». Конечно, продолжает Элиаде, «в этом процессе развития были и перерывы, отличавшиеся иной тенденцией — именно на них маршал Петэн основывает свои надежды на французское Возрождение, которого все латинские народы желают от всей души». Непосредственно за похвалой в адрес вишистского режима и его главы следует поучительный экскурс во французскую историю При этом Элиаде уточняет, что «демократическую и универсалистскую Францию, ставшую «эпицентром масонского движения» не следует путать с реальной Францией — националистской и христианской» [658] Eliade M. Latina ginta e regina. // Acção . № 42. 5.2.1942. Объем текста — примерно 15 машинописных страниц. . Ряд этих тезисов приводится затем в небольшой работе, которую он выпустил в Лиссабоне и Мадриде в 1943 г. вслед за «Салазаром» под названием « Os romenos — latinos de oriente » [659] Eliade M. Les Roumains, latins d’Orient, Lisbonne, 1943 (испанское издание: Los Rumanos: breviario histórico. Madrid. Instituto rumano de cultura. 1943). . На сей раз Элиаде, разглагольствуя как доморощенный геополитик, излагает свою теорию, в соответствии с которой война с Советским Союзом означает не только «защиту христианских ценностей от евразийского мистицизма», но еще и защиту устья Дуная, от обладания которым зависит судьба части Европы.

12 января 1942 г. Элиаде выражает уверенность, что «эта война может продлиться еще 8, 10, 12 лет». Он все чаще испытывает приступы отчаяния. Ему скучно, он в меланхолии, он исписался, он распутничает (о, эта ужасная монотонность распутства! — записывает он в дневнике 6 июня 1942 г., полшестого утра, вернувшись домой после ночи, проведенной в лиссабонском квартале «красных фонарей»). К тому же 8 января в посольстве появляется некий Сергиу Лекка, который, кажется, питает к Элиаде особую неприязнь, — «утверждает, что я якобы работаю на немцев», говорит Элиаде, который, в свою очередь, подозревает Лекку в шпионаже на англичан. В довершение всего этот самый Лекка только что назначен главой Отдела прессы посольства. Элиаде рассматривает даже возможность быть отозванным в Бухарест. Затем он спохватывается. «Там я рискую быть арестованным как легионер или террорист», — делится он 10 января со своим дневником. Тем не менее 20 июня он все же решается подать заявление об отпуске и отправиться в Бухарест, в частности для того, чтобы добиться перевода в Рим (об этом говорит запись от 3 июля). Из служебного формуляра Элиаде, хранящегося в архивах МИДа Румынии, видно, что помимо соответствующего официального ходатайства его жена Нина пытается оказать ему поддержку — направляет в Бухарест угодливое письмо, адресат которого остается неизвестным (скорее всего, высокопоставленный чиновник из числа ее знакомых). В письме она объясняет, что «есть некоторые вопросы, которые он (Мирча) не может изложить письменно; особенно в отношении пропагандистских программ, которые довольно часто до вас не доходят» [660] С официальным ходатайством об отпуске, как и с письмом Нины Элиаде, можно ознакомиться в досье «служебный формуляр Мирчи Элиаде», которое хранится в архивах МИДа Румынии (Отдел дипломатических документов). . Существование официального ходатайства о переводе в Рим, о котором упоминается в дневнике, также подтверждено архивными документами. Элиаде представляет его 30 июля 1942 г. (телеграммой № 2005 Р.) Его преданная супруга немедленно берется за перо, чтобы подкрепить просьбу о переводе и одновременно — прошение о возведении в более высокий дипломатический ранг (советника) [661] Ходатайство о повышении в ранге № 1958 Р, официально направленное Элиаде по инстанциям 28 июля 1942 г. . Нина пишет с этой целью два письма — от 8 июля 1942 г. некоему г-ну Бадаута, второе — какому-то «г-ну профессору». В обоих письмах затрагиваются вопросы продвижения ее мужа по службе и перевода в итальянскую столицу. Первое ходатайство удовлетворено, второе нет.