Роджер Осборн - ЦИВИЛИЗАЦИЯ: Новая история западного мира

В краткосрочной перспективе кризис 1848 года не привел ни к чему. Восстание в Париже, вспыхнувшее через четыре месяца после февральской революции под лозунгом дальнейшего расширения прав, было утоплено в крови, а всего три года спустя избранный президент Второй республики (который был племянником Наполеона) в результате устроенного переворота объявил себя императором Наполеоном III. В 1849 году австрийская армия нанесла поражение силам итальянских националистов под предводительством короля Карла Альберта. Тем не менее 1848 год обозначил перемену настроений европейцев. Так. немецкие либералы и консерваторы одинаково начали рассматривать германское государство с Пруссией в роли собирательницы земель как единственную возможность для политического и экономического прогресса своей родины. Именно в этом году Франция, Пруссия и Австрия впервые наделили избирательным правом всех граждан мужского пола (даже если потом временно отняли дарованное). Но национализм родился не только из потребности в централизованном индустриальном государстве — он также явился реакцией на ошеломительные перемены. Промышленный рост, урбанизация, стремительное распространение железных дорог и пароходного сообщения, за короткий срок изменившие восприятие окружающего мира до неузнаваемости, заставляли человека видеть в национализме успокоительный символ надежности и стабильности. Политики тоже довольно быстро разглядели в нем мощное стратегическое оружие.

В 1864 году Отто фон Бисмарк, тогда еще глава прусского правительства, инициировал ряд войн, целью которых было объединить германские государства вокруг Пруссии. За Датской войной, связанной с притязаниями на области Шлезвиг и Гольштейн, последовал разгром Австрии 1866 года, навсегда отнявший у австрийцев возможность влиять на немецкие дела. Унизив Австрию и получив контроль над северной Германией. Бисмарк вскоре заставил ввязаться в войну Францию. До начала франко–прусской войны 1870 года Франция не представляла серьезной угрозы ни одному из германских государств, однако образ Пруссии, защищающей Германию от старинного врага, убедил южногерманские земли присоединиться к северным соплеменникам. В январе 1871 года в Версальском дворце, когда французская армия была уже повержена, прусский король Вильгельм I был провозглашен императором Германии.

Разгром Наполеона III привел и к выводу французского гарнизона из Рима, что стало завершающим актом долгого объединения Италии. Еще раньше, в 1867 году, под давлением венгерских националистов Австрийская империя преобразовалась в двуединую монархию — Австро–Венгрию. К 1870–м годам территории многочисленных герцогств, княжеств, вольных городов и империй Европы оказались четко поделены группой континентальных держав: Францией. Германией, Италией, Австро–Венгрией и Россией — за исключением юго- востока, по–прежнему подконтрольного Османской империи. Бисмарк ввел всеобщее избирательное право для мужчин, то же самое вновь сделала Третья республика, учрежденная во Франции после поражения 1871 года. Расширение политических прав произошло также в Италии и Австро–Венгрии.

Посреди этих политических и геополитических трансформаций различные регионы Европы каждый по своему переживали трансформацию экономическую. Предпринимателей, политиков, землевладельцев, технических специалистов снедало желание повторить пример Британии, показавший, какие огромные дивиденды способны дать вложения в индустриальное производство. Тем не менее резкий промышленный рост нельзя было «запустить», имея только желание и деньги, для него требовались определенные условия. Как следствие, индустриализация оказалась не столько национальным, сколько региональным феноменом: там, где было вдоволь угля, железной руды и развитое судоходство — в Бельгии, Рурской области, Богемии, северо–восточной Франции и Соединенных Штатах, — там индустриализация началась довольно скоро, другим же регионам понадобилось значительно больше времени, а некоторые и вовсе остались территориями с преобладанием сельского хозяйства. Этой последней категории пришлось несладко вдвойне, когда промышленный рост резко повысил городские расценки на рабочую силу и промышленные товары, в числе прочего вызвав массовую эмиграцию из аграрных областей Европы в Соединенные Штаты.

Рост индустриальной столицы: Берлин в 1738, 1870 и 1914 гг.

Регионом Европы, который индустриализация охватила первым, было ее старое франкское ядро — северная Италия, Австрия, Богемия, долина Рейна, Рур, северо–восточная Франция и исторические Нидерланды; это ядро расширилось на востоке за счет Пруссии и Силезии и на севере за счет прибавившихся к английскому юго–востоку промышленных центральных графств и севера, а также южного Уэльса и долины Клайда. В этом пространстве, и калсдом регионе внутри него, имелась критическая масса ресурсов, транспортной инфраструктуры и финансов, которые и образовывали питательную среду для формирования самодостаточной промышленной экономики. Уголь, железная руда, железные дороги и свободный капитал обеспечили быстрое промышленное развитие в последних десятилетиях XIX века Соединенным Штатам (см. главу 15). Процесс индустриализации еще больше увеличил разрыв между южной и восточной частями Европы, с одной стороны, и северной и западной — с другой. Южная Италия, Греция, Испания, Португалия и Балканы, как, впрочем, и западная Франция, Ирландия и значительные части Скандинавии, сделались окраинами индустриального ядра, которые снабжали его рабочей силой и земледельческой продукцией.

Регионы, вступившие в фазу индустриализации во втором эшелоне, имели некоторые очевидные преимущества. К концу XIX века механическое и прочее оборудование на британских фабриках уже серьезно устарело, однако продолжало работать, несмотря на появление новых, более совершенных и быстрых станков. Многие британские фирмы к 1900 году представляли собой семейные предприятия во втором или третьем поколении, и консервативные инстинкты значительно осложняли им конкуренцию с европейскими и американскими новичками. Германии, к примеру, удалось захватить господство в новой, появившейся только в 1870–х годах, химической промышленности—британским фирмам приходилось нанимать немецких химиков, чтобы те возглавляли их лаборатории и обучали персонал. Американская продукция занимала передовые позиции в таких сферах, как типографское оборудование и электромеханика, — оборудование для электрифицированной лондонской «подземной дороги» поставляли и настраивали именно американцы. На протяжении жизни двух поколений страны северо–западной Европы и Соединенные Штаты догнали и обогнали Британию как первую страну победившей индустриализации. Конкурентный характер промышленного развития начал играть существенную роль по мере того, как фирмы стали бороться друг с другом за долю рынка, а не просто искать способов повысить эффективность производства. Принципиальная зависимость промышленного капитализма не только от непрерывных инноваций, но и от непрерывного разрушения (факт, впервые отмеченный Йозефом Шумпетером в 1930–х годах), вряд ли осознавалась в конце XIX века, однако ее эффект проявился в полную силу уже тогда. Семейная привязанность, традиции культуры, сплоченность коллектива, человеческая солидарность — ничто из этого не было в силах противостоять натиску беспрестанного обновления.