Лоуренс Бергрин - Марко Поло. От Венеции до Ксанаду

Затем начинались легкомысленные забавы. «Другие две части были покрыты лесом, озерами и прекраснейшими садами с плодовыми деревьями, в которых бродили разные звери: олени, лани, антилопы, зайцы, кролики, — и здесь государь забавлялся со своими женщинами, когда в повозке, когда верхом, и ни один мужчина туда не входил. И он приказывал женщинам бегать с собаками и гонять тех зверей, когда же они уставали, то шли в леса вокруг озера, и, оставив одежды, выходили из них нагими, и плавали одни у одного берега, другие у другого, и государь любовался ими с величайшим удовольствием».

В это повествование о чувственных наслаждениях Марко вставляет суровое предупреждение: «Иногда ему (государю) приносили еду в эти густые высокие леса, и женщины прислуживали ему. И так, постоянно забавляясь с женщинами, он вырос, не зная оружия, отчего в конце концов произошли его трусость и неумение, и великий хан отнял у него царство к великому позору и бесчестью».

Моральный урок для Марко не пропал даром: он понял его как предостережение для жителей Кинсая, которых считал излишне приверженными удовольствиям. Однажды, рассказывает он, «нашли рыбу, лежащую на сухой земле поперек русла реки, и дивно было видеть ее, потому что в ней было сто саженей длины, тело же никак не соответствовало длине. Она была вся волосатая, и многие ели ее, и многие оттого умерли». Марко уверяет, что видел выставленную напоказ голову этой гигантской ядовитой рыбы «в одном храме идолов» — то есть в буддийском храме. И хроники подтверждают это событие, рассказывая, что стофутовый кит в самом деле застрял на отмели реки Фу-чжун у Кинсая в 1282 году, а вскоре после того — еще одно китообразное. Хроники показывают также, что фуражиры приставили лестницы к бокам одного из китов, взобрались ему на спину и разрубили на мясо — рискованный поступок, как сообщил Марко своим слушателям, оказался гибельной ошибкой, потому что все, кто ел его мясо, умерли.

Наконец Марко переходит к делу: к прибыльной соляной монополии города. Он подсчитывает «доход с соли» и переходит к сахару, утверждая, будто стоимость производимого в провинции сахара «более чем вдвое превосходит стоимость его в остальном мире». Это еще не все: «пряностей там… без числа». И за все платили пошлину хану. «Все торговцы пряностями платят три с третью процента, и от всего добра также платят три с третью процента. И от вина, которое делается из риса с пряностями, также великая прибыль, и от угля. И от всех двенадцати ремесел, о которых говорил я прежде, большой доход, потому что за все платят пошлину».

Он рассказывает, как ведется в Кинсае торговля: «Все купцы, которые ввозят товар в город по суше и вывозят из него в иные места, и те, кто увозят их к морю, платят одинаково — тридцатую часть товара… то есть три с третью процента; но те, кто ввозят товары с моря и из дальних стран и земель, таких как Индия, отдают десять процентов. Более того, от всего, что произрастает в этой стране, от животных, и плодов земли, и шелка, десятая часть полагается правительству владыки». Неудивительно, что «эта прибыль исчисляется в несказанных деньгах».

Макро уверяет читателей, будто хан собирает столь огромные налоги с единственной целью: благосостояние и безопасность народов своей империи: «За великую прибыль, которую владыка имеет от этой страны, он сильно любит ее и много делает, чтобы заботливо ее хранить и содержать живущих в ней в великом мире». На практике это означало, что он использовал налоги на оплату наемников, оккупировавших города и селения провинции, в особенности Кинсай. Марко выражает это в самых похвальных словах: «Великий хан тратит всю эту прибыль на оружие, которое охраняет города и земли, и для облегчения бедности городов».

Пребывание Марко в Небесном Городе окончилось внезапно и необъяснимо. Он не приводит ни причин своего отъезда, ни даже даты этого переломного события. Возможно, его полномочия чиновника монгольского правительства прекратились по неловким для пересказа причинам: обвинением в коррупции или возвышением соперника. Так или иначе, он оказался изгнанным из Кинсая с его бесконечными удовольствиями и из сборщика налогов вновь превратился в странника.

Он утешился воссоединением с отцом и дядей и возвращением к положению вольного купца. Вместе с родственниками он пересек «горы и долины» и оказался в южном Китае, жители которого, хотя и идолопоклонники — то есть буддисты, — были «покорны власти великого хана» и потому не представляли явной угрозы для путешественника. Однако Марко с отвращением выяснил, что «они едят всякую грубую пишу, и очень охотно едят человеческое мясо, если только он (покойный) не умер естественной смертью». Они предпочитали мясо погибших от меча, а не от болезни, и, по словам Марко, считали его «доброй и вкусной пищей».

Боевые наряды воинов были столь же устрашающими, как и их стол. «Они обрезают себе волосы до ушей, а лицо красят лазурью в цвет клинка меча». Оправдывая свою воинственную наружность, они были «самыми жестокими людьми на свете», потому что, как отмечает Марко, «они каждый день убивают людей и пьют кровь, а потом поедают их». Хуже того, «они всегда к тому готовы». Такое население с успехом отвлекло Марко от мыслей о львах и прочих рыскавших по горам зверях. Временами звери набрасывались на путников, подобных Марко, и пожирали их. Некоторую защиту от этой угрозы он обрел, присоединившись к каравану купцов, в основном буддистов и торговцев шелком. Каковы бы ни были их религиозные убеждения, они благополучно, хотя и не без опасений, провели Марко через эти земли.

В этой местности были распространены ловушки для львов, и Марко интересуется технологией, необходимой для выживания. Устройство ловушки было достаточно простым: параллельные рвы и несчастная собака в качестве наживки. При умелом применении она давала поразительный результат.

«Две глубокие ямы выкапывают одну подле другой, — пишет он. — Верно, что между ними остается земли, может быть, на локоть шириной, и на другой стороне ям делается высокая изгородь, но с концов ничего. Ночью хозяин ям привязывает между ними собачонку и оставляет, а сам уходит. Привязанная собака, покинутая хозяином, непрестанно лает; собака должна быть белой. Лев, заслышав издали голос собаки, бежит к ней с большой яростью и, когда видит блеск ее белой шерсти, поспешно прыгает на нее и падает в яму. Утром хозяин приходит и убивает льва в яме. Потом его мясо съедают, потому что оно хорошо, а шкуру продают, потому что она очень ценная».

Описывает Марко и способ изловить «папионе», лисицу, обгладывавшую сахарный тростник. Вот какой метод он рекомендует для поимки четвероногих лакомок: «У них есть огромные тыквы с шишкой на конце, и, надрезая эту шишку, они делают устье для входа, рассчитывая ширину так, чтобы папионе могла протиснуть в него голову». Чтобы папионе не сломала горлышко тыквы, охотники просверливали в ней отверстие и укрепляли, пропустив в них веревки. Для приманки на дно тыквы клали кусок вкусного сала и расставляли ловушки по периметру каравана. «Когда папионе подходят к каравану, чтобы украсть что-нибудь, они чуют запах сала и идут к тыквам и, стараясь просунуть голову, не могут. Но, втискиваясь с силой, они просовывают голову внутрь. Тогда, не в силах вытащить ее наружу, они поднимают и уносят с собой тыквы, потому что те легки; и не видят, куда идут».