Джастин Мароцци - Тамерлан. Завоеватель мира

Из Армении армия двинулась на запад, проникнув в Малую Азию подобно струе яда. Вероятно, Тимур уже предвидел столкновение с одним из величайших правителей мира Баязидом I, оттоманским султаном, чьи границы он едва не нарушил. Но пока что намеченная зона действий лежала чуть восточнее, в неспокойном районе, населенном враждующими туркменскими племенами. Тимур узнал, что они уничтожают караваны паломников, идущих в Мекку, что было подходящим предлогом поднять знамя джихада. Он быстро захватил Эрзерум и Арзинджан. Высоко на каменистой горе находилась цитадель Вана, «которая никогда не была захвачена ни одним властителем», однако она сдалась уже через два дня. Защитники крепости, которые отказались вместе со своим правителем изъявить покорность, были схвачены после осады, длившейся 20 дней. Те, кто не погиб от меча, встретили более страшную смерть. Их связывали по рукам и ногам и сбрасывали в пропасть, где они разбивались насмерть.

Эта серия побед завершила максимальное продвижение на запад за время Трехлетнего похода Тимура. Так внезапно, как он пошел на север из Султании, теперь он повернул на юг через Азербайджан, а потом ворвался в Персию во главе армии из конных лучников. Такие неожиданные изменения направления Тимур регулярно использовал во время своих походов, постоянно обманывая своих противников. Тимур был блестящим тактиком. Не подозревая о его приближении, не догадываясь об опасности, султаны, короли и принцы обнаруживали, что их города, крепости и армии атакованы совершенно внезапно. Элемент неожиданности приносил Тимуру значительный успех.

На этот раз Тимур намеревался атаковать иную цель. На пустынной равнине сверкала изумительная брошь с изумрудами и сапфирами, это были прохладные пруды и роскошные сады города Исфагана. Ибн Баттута писал, что он считался «одним из крупнейших и прекраснейших городов», местом великолепия и пышности. Его здания были великолепны, а базары полны товаров, прославленных на много сотен миль вокруг. Плодородный оазис, которые орошало течение реки Заяндех, со всех сторон окружали бескрайние поля песка и соли. «Там растет множество фруктов, среди которых знамениты абрикосы несравненного качества со сладким ядрышком внутри косточки, айва необычайной сладости и размеров, великолепный виноград и чудесные дыни. Его люди выглядят приятно. Чистая белая кожа с легким красным оттенком, они исключительно храбры, благородны и всегда пытаются превзойти друг друга в приготовлении роскошных яств», — писал марокканец. Ему вторит Арабшах: «Исфаган был великим городом, полным великолепных людей, среди которых много благородных».

Хотя Тимур явно относился к сторонникам блицкрига, все-таки он предпочитал найти оправдания свои действиям, прежде чем развязать новую войну. Ему требовался предлог, чтобы напасть на Исфаган. И его не пришлось ждать слишком долго. Перед тем, как покинуть Самарканд и отправиться в Трехлетний поход, Тимур получил очень необычное письмо от шаха Шуджа Музаффара, правителя персидской провинции Фарс, с которым он ранее заключил союз. После разгульной жизни, полной вина и женщин, покровитель поэта Хафиза сейчас лежал на смертном одре. И он поручал защиту своей семьи Тимуру.

«Великие люди знают, что мир — это театр непостоянства», — так начинал свое письмо шах Шуджа Музаффар.

«Ученые люди никогда не отвлекаются на пустяки — ни на преходящие удовольствия и красоты, — потому что они исчезнут, как и все остальное… Поскольку договор между нами никогда не будет нарушен, я считаю получение дружбы императора величайшим завоеванием, и мое главное желание — я осмеливаюсь сказать об этом — я хотел бы держать в руке этот договор с тобой в день Страшного Суда, чтобы ты не упрекнул меня в нарушении слова… А теперь я призван, чтобы предстать перед судом высшего Повелителя Мироздания, и я благодарю Божественное Провидение за то, что не сделал ничего, в чем можно было бы меня обвинить — несмотря на все ошибки и заблуждения, которые неотделимы от жизни и составляют природу человека. Я испытал все удовольствия, какие можно, за те 53 года, которые я пребывал на земле. Короче говоря, я умираю, как и жил, и я отрешаюсь от всей суеты этого мира. Я молю бога даровать свое благословение этому монарху <���Тимуру>, мудрому, как Соломон, и великому, как Александр. Хотя это и не является необходимым, я поручаю тебе своего любимого сына Зайн ал-Абидина — да дарует ему бог долгую жизнь в тени вашего покровительства — я оставляю его на попечение бога и вашего величества. Разве я могу сомневаться в том, что ты исполнишь этот договор? Я также прошу тебя распорядиться вознести последнюю молитву за вашего верного друга, который счастлив, покидая эту жизнь с чувством дружбы к вам. После молитв принца, столь великого и счастливого, как ты, бог может отнестись милосердно ко мне и поднимет меня к своим святым. Мы молим ваше величество [47]сделать это, и это наша последняя просьба, за которую ты отвечаешь в следующем мире».

Принц отдал Шираз, столицу провинции Фарс, своему сыну и наследнику Зайн ал Абидину. Племянник старика шах Яхья получил Йезд, его брат султан Ахмед унаследовал Кирман. Исфаган отошел его доблестному племяннику шаху Мансуру. Письмо и шах Шуджа дали Тимуру повод, которого он так жаждал. Испытывая лояльность своего нового вассала, он вызвал Зайн ал-Абидина к себе в полевую ставку, чтобы принести клятву верности. Принц не сумел прибыть лично.

Внезапно татарские орды, выстроенные в боевой порядок, появились под стенами Исфагана. Это было ужасающее зрелище для правителя города и его жителей, которые слишком хорошо знали репутацию Тимура. Один ошибочный шаг — и город обратится в пепел. Стремясь предупредить побоище, правитель и его чиновники предложили сдачу. Тимур согласился при условии, что город выплатит огромный выкуп. После того, как вопрос был улажен, Тимур вошел в Исфаган во главе пышной свиты, чтобы осмотреть свое последнее приобретение.

Напряжение повисло над городом. Никто не знал, как поступит Тимур в следующий момент. Слухи, сплетни и самые дикие рассуждения носились по базарам. Некоторые говорили, что он пощадит Исфаган и двинется дальше, как только получит выкуп. Другие, вспоминая его прежние жестокости, ожидали, что город будет сожжен. Они запирались в домах, не собираясь выходить, пока завоеватель и его армия не уйдут.

Был назначен новый правитель, а потом, так же внезапно, как он появился, Тимур повернулся, вскочил на лошадь и ускакал в свой лагерь за городом, вполне удовлетворенный событиями дня. На улицах воцарилась мрачная тишина. Татарские командиры охраняли ворота города, на стенах была расставлена стража. Никто не мог войти в город или покинуть его. Расположившись рядом с городом, 70000 голодных воинов, утомленных многомесячным переходом, с вожделением думали о предстоящем грабеже. Они рисовали себе картины сексуальных и гастрономических удовольствий, которые наверняка их ожидали, и гадали, что же при несет им утро.