Неизвестен Автор - Начало Белой борьбы и ее основоположник

"После того, как Государь, в течение известного времени, ознакомился с содержанием телеграмм, ген. Рузский высказал в твердом и определенном тоне свое убеждение, что при сложившихся обстоятельствах ничего другого не остается, как последовать совету запрошенных лиц.

"Что скажет на это юг - заметил Государь, очевидно мысленно вспоминая свою вместе с Государыней совершенную поездку по южно-русским городам, где, как нам рассказывали, царская чета {76} была, встречена с огромным одушевлением. - Как, в конце концов, отнесутся казаки к этому акту? - и его голос начал дрожать, по-видимому, вспоминая только что полученное сообщение относительно казаков его конвоя.

"Ваше Величество, - сказал ген. Рузский, поднимаясь, - я попрошу вас еще прослушать мнение моих сотрудников, - и указал на нас. Это независимые и прямолинейные люди, любящие Россию безгранично; кроме того их служба, проходит в соприкосновении с большим кругом лиц, чем моя. Их взгляды могли бы быть интересны Вашему Величеству.

"Хорошо, - ответил Государь - я только прошу их быть совершенно откровенными.

"Мы находились в большом волнении. Государь обратился сперва ко мне.

"Ваше Императорское Величество - ответил я - я знаю силу вашей любви к России, и я убежден, что вы из-за этой любви, во имя спасения династии и во имя возможности продолжать войну до успешного окончания, принесете ту жертву, которую требует от вас создавшееся положение. Я не вижу другого выхода, как тот, на который указал председатель Гос. Думы и который был одобрен высшими начальниками армии.

"А какого мнения придерживаетесь вы? - обратился Государь к моему соседу, ген. Савичу, который только с громаднейшим усилием смог овладеть своим невероятным волнением. {77} "Я ... я ... человек чистосердечный, о котором Ваше Величество вероятно изволили слышат. от генерала Дедюлина, которому Вы всегда выражали в такой высокой степени доверие, я полностью присоединяюсь к тому, что высказал Вашему Величеству ген. Данилов.

"Наступило гробовое молчание. Государь поднялся и уставил свой взор на занавешенное окно, очевидно не сознавая, что он делает. Его в обыкновенное время неподвижное лицо, приняло искаженное выражение, которое мною еще ни разу не наблюдалось. Было заметно, что в его душе происходила ужасная борьба. Наступившая тишина ничем не прерывалась, окна и двери были затянуты, ни один звук не мог проникнуть снаружи. О если бы наконец закончилось это нестерпимое молчание.

"Вдруг Император Николай Александрович резко повернулся к нам и твердым голосом заявил:

- Я решил ... Я решился отречься от Престола в пользу моего сына Алексея. Благодарю вас за вашу примерную, верную службу. Я надеюсь, что будете служить также верно и моему сыну. "Момент был глубоко волнующий. "После того, как Государь обнял ген. Рузского и осчастливил нас теплым рукопожатием, он медленно, размеренными шагами пошел в свой кабинет.

"Мы, которые присутствовали при этой сцене, склонили благоговейно наши головы перед мужественной выдержкой, которую Император Николай {78} Александрович проявил в эти тяжелые и ответственные минуты.

"Как обычно случается в моменты сильных душевных возбуждений, наши нервы вдруг не выдержали. Я вспоминаю туманно, что сейчас же после ухода Государя кто-то к нам подошел и начал с нами разговаривать. По-видимому, это были господа из Императорской Свиты. Каждый стремился что-то сказать, говорить, но только не о том, что казалось в этот момент наиважнейшим, наиглавным . . .

"Неожиданно снова, вышел Государь В руках он держал два телеграфных формуляра, которые он передал ген. Рузскому с просьбой опубликовать содержание. Эти бумаги Главнокомандующий передал мне для исполнения.

"Нет той жертвы, которой я бы не принес во имя действительного счастия и спасения нашей горячо любимой Родины . . . (дальнейшее известно) - было написано рукой Государя.

С этими обращенными к Председателю Государственной Думы словами, как бы запечатал Николай Александрович принятое им решение.

"Во имя счастья, спокойствия и спасения моей горячо любимой Родины, я отрекаюсь от Престола в пользу моего сына. Я прошу всех служить ему верно и нелицемерно - гласила, вторая телеграмма, которая была адресована Начальнику его Штаба. "На какие благородные чувства был способен {79} этот Человек - подумал я несчастье которого состояло только в том, что ему плохо советовали.

"Около 10 ч. вечера я получил известие, что поезд с гласными Думы (Шульгин и Гучков) должен сейчас прибыть, и поэтому я снова поехал на вокзал".

Из последней фразы явствует, что Шульгин и Гучков прибыли во Псков уже после отречения .... Государя.

Соколов,- судебный следователь при Врем. правительстве записывает 1-го марта 17 г.

"Состоялось секретное заседание членов временного комитета Думы. Все сошлись на том, что надо во что бы то ни стало сохранить монархию для блага России, пожертвовав Царем. Гучков сказал: "Единственная возможность сохранить Императорский Режим и Династию Романовых, это добровольное отречение Государя в пользу сына или брата".

Когда ген. Алексеев посылал телеграммы Главнокомандующим по указанию из Пскова, он приказывал послать ответы непосредственно Его Величеству во Псков. Государь запрашивал, Государь должен их получить непосредственно. Лишь копии должны были быть присланы в Могилев.

Но Главнокомандующие предпочли послать свои ответы в Ставку ген. Алексееву.

Когда эти ответы были получены от Главнокомандующих через несколько часов после запроса {80} (2-го марта в 10 ч. 30 м.), ген. Алексеев препровождает их во Псков и от себя пишет Государю:.

"Всеподданнейше представляю Вашему Императорскому Величеству полученные мною на Имя Вашего Императорского Величества телеграммы"... - приводятся тексты телеграмм Главнокомандующих и ген. Алексеев сопровождает их своим заключением:

"Всеподданнейше докладывая эти телеграммы Вашему Императорскому Величеству, умоляю безотлагательно принять решение, которое Господь внушит Вам, - промедление грозит гибелью России..."

Здесь интересно отметить, что у Ольденбурга, описавшего этот момент пересылки телеграмм Главнокомандующих Государю ген. Алексеевым, эта же самая теперь историческая фраза приведена следующим образом:

"Всеподданнейше докладывая эти телеграммы Вашему Императорскому Величеству, умоляю безотлагательно принять решение... здесь Ольденбургом ставится многоточие и дальше продолжает сам Ольденбург: "конечно об отречении" - о чем в оригинальном документе нет и помину. Вот как безответственные историки переиначивают даже исторические документы на свой лад.

Что касается еще одного подтверждения того, что телеграммы Главнокомандующим были посланы не по личной инициативе ген. Алексеева, а по {81} требованию из Пскова, приводятся слова ген. Данилова: