Валерий Сойфер - Власть и наука

А как только Шунденко стал кандидатом, Лысенко то ли по своей инициативе, то ли по команде с Лубянки начал продвигать его на ведущие роли в ВИР'е, а в самом начале 1938 года издал приказ о назначении Шунденко, невзирая на письменный протест Вавилова, заместителем директора по научной работе. Но теперь спорить было поздно, своими же руками вавиловцы вырастили в своем гнезде птенца ястреба. Известный ботаник профессор Е.Н.Синская писала в воспоминаниях о Шунденко:

"Что-то опасное чувствовалось в нем, в его щуплой, вертлявой фигуре, черных пронзительных и беспокойно шарящих глазах. Он быстро сошелся с другим таким же отвратительным типом -- аспирантом Григорием Шлыковым и они вдвоем принялись дезорганизовывать жизнь института" (93).

Синская вспоминала стихотворение, ходившее по рукам в ВИР'е в те годы:

"Два деятеля есть у нас на "Ш",

Как надоели всем их антраша.

Один плюгав, как мелкий бес, --

Начало его имени на "С",

Другой на "Г", еще повыше тоном,

В науке мнит себя Наполеоном.

Но равен их удельный вес.

И оба они "Г", и оба они "С"" (94).

Когда в коллективе складывается обстановка нетерпимости и склок, их закоперщики быстро обрастают другими, близкими по моральным устоям людьми. А в данном случае дело было даже не в консолидации подлецов, группирующихся в согласии с их внутренними побуждениями. Система сама ковала кадры нужных ей функционеров, открывала простор для таких людей и одновременно использовала человеческие слабости, сталкивала в пропасть тех, кто в других условиях могли бы оставаться нормальными, добропорядочными людьми. Поэтому множилось число доносчиков в ВИР'е. Среди них нужно упомянуть бывшего "специального аспиранта" Федора Федоровича Сидорова. История его, восстановленная Поповским, также помогает понять нравы того времени. Сидоров работал в Пушкинском отделении ВИР под Ленинградом и должен был следить за размножением растений, привозимых со всего света. К 1937 году он занял должность старшего научного сотрудника, но был настолько халатен и безграмотен, что тем же летом по его вине загубили уникальный материал. Узнав об этом, Вавилов немедленно отдал приказ о его увольнении. В день издания приказа уволенный явился к энкавэдэшному оперуполномоченному города Пушкино и написал клеветническое заявление на Вавилова и его заместителя А.Б.Александрова:

"Хочу заявить о вредительской деятельности руководства Всесоюзного института растениеводства -- Вавилов, Александров -- в результате которой сорвана работа по разработке устойчивых сортов к болезням и вредителям сельскохозяйственных культур" (96).

Александрова, с 1935 года работавшего заместителем директора ВИР, незамедлительно арестовали, и он погиб в заключении. А Сидорова восстановили приказом из Москвы на работе, и он быстро дослужился до поста заместителя директора ВИР (после ареста Вавилова). В 1966 году Поповский, выступая в ВИР'е, рассказал эту историю, тайное стало явным, "...заместитель директора выскочил из зала как ошпаренный. Вскоре его как очень нужного кадра перевели заместителем директора в другой институт".

На профсоюзном собрании коллектива ВИР▓а 8 мая 1937 года сразу несколько человек выступили против директора. Они не были ведущими сотрудниками, ничем серьезным себя в науке не увековечили, что не мешало им громко и грубо обвинять Вавилова в ошибках. Агроном Куприянов осудил закон гомологических рядов и вообще все работы выдающегося ученого, которые он по простоте именовал кратко -- "теория Вавилова":

"Это вредная теория, которая должна быть каленым железом выжжена, ибо рабочий класс без оружия справился со своими задачами, сам начал править и добился определенных успехов.

По всей стране знают ВИР и о дискуссии между Вавиловым и Лысенко. Вавилову надо будет перестроиться, потому что Сталин сказал, что нужно не так работать, как работает Вавилов, а так как работает Лысенко" (97).

Аспирант Донской в детали слов, якобы сказанных Сталиным, не вдавался, а, выступив на том же собрании, просто потребовал ухода директора со своего поста. Он не сомневался нисколько, что прав во всем его кумир Лысенко, и что поэтому Вавилову нечего больше делать в науке:

"Лысенко прямо заявил: или я или Вавилов, четко и определенно и очень толково. Он говорит: пусть я ошибаюсь, но одного из нас не должно быть" (98).

Помимо открытой борьбы, коли, шлыковы, сидоровы "сигнализировали -- кому надо" -- потаенным образом. Некоторые материалы такого рода удалось посмотреть в свое время в архивах КГБ Поповскому. Еще два свидетельства грязной деятельности Шлыкова, выдававшего себя за ученого, сохранили друзья Вавилова. Оба обращения (правильнее говорить -- оба доноса) в высокие инстанции -- в ЦК партии и в НКВД были написаны Шлыковым в начале 1938 года. Как раз незадолго до этого Вавилову навязали в качестве заместителя директора ВИР Шунденко.

В первом доносе видно желание окончательно добить Вавилова, убрать его с поста директора. Шлыков пыжится представить свою писанину голосом ученого, принципиального борца за научную истину, величественного в своих научных достижениях, но изнемогающего под бременем несправедливости ("Мне... выпала здесь на долю тяжелая роль теоретической оппозиции Вавилову Н.И."), принципиального еще и потому, что он, в отличие от Вавилова -- представитель могучей партии большевиков. Вот полный текст его послания:

"В СЕКТОР НАУКИ ЦК ВКП(б)

Направляю при этом годовой отчет о работе Отдела Новых Культур Института Растениеводства и прошу оказать помощь ему в дальнейшей работе его существования.

Ликвидация его в системе ин-та Растениеводства приведет к безраздельному господству стандартизированного теоретического мышления, поскольку мне, как руководителю Отдела, выпала здесь на долю тяжелая роль теоретической оппозиции Вавилову Н.И. Тяжелая потому, что при слабости местных партийных кадров специалистов, при ничтожной прослойке беспартийных специалистов, ориентирующихся на них, при системе проникновения в окружение Вавилова Н.И. карьеристов и врагов народа, инициатива критического к местным теоретическим и рабочим традициям обречена без помощи извне на полный провал. Я испытал это на самом себе и испытываю это повседневно.

Т. Шунденко, назначенный замом Вавилова Н.И., как полагаю и всякий другой заместитель такой волевой лукавой и своенравной натуры, по моим представлениям, является эпизодом, с которым было бы сверхоптимистически связывать реальные перспективы подлинной теоретической и практической перестройки Ин-та. Но тот же Шунденко освобожденный от постоянного и весьма искусного подавления инициативы со стороны Вавилова Н.И., облеченный доверием и призванный к полной ответственности за Институт, т. е. назначенный не замом, а директором осуществил бы скорее полнее и лучше перестройку Ин-та на практически строго целеустремленную селекционную работу и на подлинное (агрономическое и биологическое) и быстрое познание материала для селекции. Вавилов Н.И. как специалист, мог бы быть при этом использован лучше. Ин-т перестал бы быть синекурой одного человека, весьма и весьма большого специалиста, но путаника в теории, несомненно не искренне работающего на наш строй каким является Вавилов Н.И. Я не желаю быть пророком, но знаю, к этому придется придти рано или поздно. Болото, каким является Ин-т, осушить руками Вавилова Н.И. невозможно и роль его заместителей в этом отношении чудовищно тяжела, при очень скромных их возможностях в деле подбора и расстановки кадров. Эту прерогативу Вавилов оставляет всегда за собой.