Валерий Сойфер - Власть и наука

Уверившись однажды в пользе тройчатки, Хрущев решил твердо поддерживать Лысенко. Через неделю восхваление попавшего в любимчики "ученого" повторилось. 5 апреля 1957 года Хрущев приехал в город Горький. Через день здесь открылось зональное совещание работников сельского хозяйства. В "Правде" было сказано, что "участники совещания тепло встретили появление в Президиуме Первого секретаря ЦК КПСС тов. Н.С.Хрущева" (82). Первым среди тех, кто занял места вместе с ним в президиуме, был упомянут Лысенко. Заканчивалось пространное коммюнике фразой о том, что "с большим вниманием было выслушано выступление... академика Т.Д.Лысенко" (83).

На следующий день "Правда" открывалась большой фотографией Хрущева и Указом Президиума Верховного Совета СССР о присвоении ему вторично звания Героя социалистического труда (84). А в следующем номере была напечатана речь дважды героя, в которой он подробно остановился на том, как, по его мнению, неправильно относятся ученые к предложению Лысенко об органо-минеральных смесях (85). Хрущев, со свойственной ему тягой к оживлению речи всякими воспоминаниями, справками, псевдообъективными свидетельствами (порой исходящими от никому не ведомых людей), опирался и здесь на безоговорочное мнение о пользе смесей секретаря Дивеевского райкома партии Арзамасской области тов. Крюкова. Уж он-то, товарищ Крюков, врать не станет. Затем, чтобы поглумиться над олухами-учеными, он привел выдержку из "протокола ╧5 заседания бюро секции агропочвоведения и агрохимии ВАСХНИЛ от 4 января 1957 года", в которой было сказано:

"...бюро секции не разделяет рекомендации тов. Т.Д.Лысенко по применению органо-минеральных смесей, как научно-необоснованные.

Широкая пропаганда этих рекомендаций мешает рациональному использованию органических и минеральных удобрений" (86).

Мнение ученых Хрущев обозвал "милицейским подходом", грубо осудил позицию невмешательства, якобы занятую министрами сельского хозяйства В.В.Мацкевичем и совхозов И.А.Бенедиктовым ("Они, как "святые", ручки сложили и не вмешиваются в этот спор. Нельзя министрам стоять в стороне. Зачем вы отворачиваетесь от того, что народ говорит и признает?" /87/), и тепло вспомнил об огромном впечатлении, которое на него произвели посевы в "Горках Ленинских", якобы удобренные по лысенковскому методу.

А 27 апреля в "Известиях" была напечатана большая статья самого Лысенко под призывным заголовком: "Шире применять в нечерноземной полосе органо-минеральные смеси" (88). Лысенко повторял старое:

"...все растения питаются из почвы при посредстве комплекса микроорганизмов, специфического для данного вида растения" (89).

Опять он касался вопроса кислотности почв, определенно решенного наукой, но казавшегося ему решенного неверно и потому требующего нового подхода:

"Почему же без удобрений на кислых малогумусных подзолистых почвах наши культурные растения голодают, плохо растут или даже вовсе не растут? ...потому что нет "поваров", нет тех микроорганизмов, ферменты (энзимы) которых превращают неусвояемые элементы почвы (грунта) и воздуха в усвояемую растениями форму" (90).

Словом, поддержанный секретарем ЦК Лысенко чувствовал себя триумфатором.

В конце июня по Москве поползли слухи, что Хрущев, повторяя уроки Сталина, "раскрыл" новый "заговор" против партии и государства. В Москву были стянуты войска, люди шептались, передавая разноречивые слухи. Наконец, 4 июля в "Правде" опубликовали сообщение о пленуме ЦК, "раскрывшем и осудившем" очередную в истории большевистской партии антипартийную группировку -- Маленкова, Молотова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова (91). Постоянная грызня в верхушке партии закончилась очередной победой -- теперь Хрущева. А это придало энергии его временщику -- Лысенко.

В это время, как уже было упомянуто, Хрущев носился с демагогическим лозунгом, что вот-вот советские люди будут иметь на своем столе столько же мяса, молока и масла, сколько имеют среднестатистические угнетаемые капиталом трудящиеся на презренном загнивающем Западе. Эту байку перепевали на все лады средства информации. Например, в "Правде" 10 июля 1957 года появился большой материал под шапкой: "В ближайшие годы догоним США по производству мяса, молока и масла на душу населения -- социалистические обязательства работников сельского хозяйства Латвийской ССР" (92)7 . Текст обращения заканчивался на мажорной ноте:

"Наше социалистическое сельское хозяйство... будет развиваться еще более быстрыми темпами, залогом этого является правильность линии, проводимой нашей великой Коммунистической партией и ее ленинским Центральным Комитетом" (93).

Конечно, Трофим Денисович не мог оставаться в стороне от решения этой в высшей степени благородной затеи. В "Горках Ленинских" стали выводить жирномолочных коров. Об этой, ничем не отличающейся от всех предыдущих, "панацее" Лысенко мы уже писали. Ценных качеств своим коровам Лысенко и Иоаннисян привить не могли, но 17 июля 1957 года в "Правде" на двух страницах была опубликована беседа с Лысенко (94) и приведена фотография академика. На оборотной стороне газетного листа красовались "портреты" жирных коров. Фотографу явно не давала покоя популярная в те годы картина "Утро нашей Родины" художника Шургина, на которой на фоне бескрайнего поля был изображен Сталин. Теперь на фоне поля стоял в той же позе Лысенко, мудро взиравший со страниц "Правды" на читателей. Столь же мудрыми были и слова, обращенные к советскому народу:

"Достижение задуманной нами цели будет скромной нашей лептой во всенародное дело борьбы за увеличение продуктивности животноводства в нашей стране.

Для советского ученого нет более благородной задачи, чем оказание помощи Коммунистической партии, советскому народу в их героическом труде по крутому подъему сельского хозяйства" (95).

Нужны ли физика и химия для изучения жизни?

Положение спорящих по вопросам биологии было в это время неравным: в глазах высшего руководителя страны Лысенко был победителем, но ученые не желали признавать его таковым, не прекращали своих усилий, а даже с большей энергией пытались проводить свою линию. Страх перед возможными идеологическими обвинениями и последующими затем карами, который при Сталине заставлял всех цепенеть и молчать, сейчас поослаб, и, надо заметить, это положительное изменение в жизни советского общества было связано с разоблачительными речами самого Хрущева, начавшего развенчание культа личности Сталина. Позже Хрущев стал сам впадать в звездную болезнь, не прочь был создать свой культ, но, несмотря на все потуги, вторым Сталиным он ни формально, ни фактически (в глазах народа) стать не мог. Народ осмелел, анекдоты про Никиту рассказывали, уже не таясь, всерьез его байки никто, естественно, не принимал, над лозунгом "Догоним Америку по производству мяса-молока" откровенно смеялись. От повторений лозунга количество мяса в магазинах не увеличивалось, а вот цены на мясо "Никита" сильно поднял.