Осмунд Эгге - Загадка Кирова.Убийство, развязавшее сталинский террор

В 1945 г. один перебежчик из числа советских дипломатических работников, Александр Бармин, опубликовал книгу, в которой намекал, что за убийством Кирова стоял Сталин [276] Бармин. 1945. С. 247-253. . Однако в автобиографии, опубликованной в 1938 г., он об этом ничего не говорит [277] Бармин. 1938. . Бармин не располагал какой-либо информацией из первых рук по делу об этом убийстве и не написал ничего, что не было бы ранее упомянуто в «Письме старого большевика», статьях Кривицкого в «Saturday Evening Post», а также в расшифрованных стенограммах московских показательных процессов 1936-1938 гг. [278] Некоторые из выражений Бармина представляют собой перефразированные выдержки из «Письма». См., например, в «Письмах» описание встречи Кирова в Центральном Комитете в ноябре 1934 г.: «Киров был главным докладчиком и героем дня. Вновь был поднят вопрос о его переселении в Москву и решен в положительном смысле». (Социалистический вестник. 1936. С. 23). В своей книге в 1945 г. Бармин описывает это событие такими словами: «Он был героем дня; снова был поднят и срочно решен вопрос о его переводе в Москву».

Виктор Кравченко, бывший сотрудник советского торгового представительства в Вашингтоне, стал невозвращенцем во время войны, вскоре после этого он опубликовал книгу «Я выбрал свободу», в которой хотя и комментировал убийство Кирова, однако не упоминал о причастности к нему Сталина. Напротив, он пишет, что убийство потрясло Сталина: «Из всего его последующего поведения можно было предположить, что Сталин был очень встревожен этим и находился в состоянии, близком к панике» [279] Кравченко. Указ. соч. С. 167. .

Свои очень интересные свидетельства об этом убийстве приводил другой перебежчик, Генрих Самойлович Люшков. Дело в том, что Люшков в 1934-1936 гг. был заместителем начальника секретно-политического отдела НКВД и 2-30 декабря 1934 г. находился в Ленинграде [280] Кирилина. 2001. С. 353. . Он прибыл в Ленинград из Москвы на следующее утро после убийства вместе с Аграновым и другими сотрудниками НКВД на том же поезде, который привез Сталина и других членов высшего политического руководства СССР. Люшков вел допросы ряда важных свидетелей по этому делу, в т. ч. жены Николаева Мильды Драуле [281] Конквест неправильно утверждает, что следствие возглавлял Люшков; на самом деле его возглавлял Агранов. . Таким образом, он являлся непосредственным участником расследования этого убийства. Позднее Люшков был назначен начальником Дальневосточного управления НКВД и перебежал в Японию. В Японии его допрашивали сотрудники японской секретной полиции, также он давал интервью и печатал статьи в японской прессе [282] Lenoe. 2006. См. также: Conquest. 1989. С. 107; Кирилина. 2001. С. 353-354. См. также: Павлюков. 2007. Гл. 32; Соох. 1968. . В гл. 10 мы рассмотрим его свидетельства более подробно.

Характер и ценность работ этих мемуаристов как источников информации очень различны. Некоторые из них просто воспроизводят слухи, другие же выдвигают собственные версии или строят предположения по поводу этого дела. Иногда информация приводится теми, кто были непосредственными свидетелями драматических событий, поэтому они могут считаться ценными источниками информации (хотя и к их рассказам следует относиться критически). Примерами являются работы Рослякова и Люшкова. Многие же авторы приводят информацию, полученную ими из вторых и третьих рук, черпают ее из слухов или же просто сами придумывают факты. К такого рода свидетельствам относятся многие работы перебежчиков. Одним из ярких примеров подобных сочинений является книга Елизаветы Лермоло «Лицо жертвы», изданная в 1955 г., в которой автор утверждала, что располагает ценными сведениями об этом деле; по ее словам, она лично знала Николаева и якобы разговаривала со многими людьми, которые были свидетелями убийства Кирова. Мы еще вернемся к этому вопросу в гл. 8. Другой работой, которой было суждено сыграть очень важную роль (не в последнюю очередь как источника данных для историков, описывающих убийство Кирова), является книга Александра Орлова «Тайная история сталинских преступлений», вышедшая в свет в 1953 г. [283] Орлов. 1954.

Пока Сталин был жив, практически никто на Западе не считал, что он руководил убийством Кирова. И действительно, ни дипломатические круги в Москве, ни иностранная пресса, которая комментировала убийство, даже не упоминали такую версию. Троцкий рассматривал это убийство как некий случайный инцидент, который произошел из-за небрежности НКВД. Однако за пределами круга ближайших сподвижников Троцкого лишь немногие серьезно воспринимали его точку зрения [284] Ярый сторонник Троцкого, историк Исаак Дойчер, утверждает в известной биографии Сталина, написанной им и вышедшей в свет в 1949 г., что Ленинградское управление НКВД знало о планах убийства Кирова, однако ничего не сделало для того, чтобы его предотвратить. Тем не менее Дойчер не считает, что Сталин был замешан в этом убийстве. Напротив, он пишет, что это убийство «встревожило Сталина». (См.: Deutscher. Op. cit. P. 355-358.) . Утверждения немногочисленных советских перебежчиков также не привлекали к себе большого внимания. Политические настроения в союзных странах после вступления Советского Союза в войну против нацистской Германии и в годы сразу после ее окончания также не способствовали предъявлению Сталину подобных обвинений.

Однако в середине 1950-х гг., т. е. в разгар холодной войны, ситуация коренным образом изменилась. Начали появляться различные спекуляции на тему подозрительных обстоятельств, окружающих убийство Кирова, причем подобные утверждения поступали также и от советского руководства. В дополнение к тем заявлениям Хрущева, которые тот сделал во время своего «закрытого» выступления на съезде КПСС в 1956 г. и на съезде партии пятью годами позднее, на Западе появились две ключевые публикации, поддерживавшие версию, что за убийством Кирова стоял Сталин. Одним таким источником была уже упомянутая выше книга Александра Орлова; вторым —«Письма старого большевика».

Само название книги — «Тайная история сталинских преступлений» — говорило о том, что она посвящена раскрытию многих, ранее не известных, деяний сталинского режима. Орлов был первым, кто представил публике сравнительно полную историю убийства Кирова. Сталин фигурирует в ней как главный организатор этого убийства. Орлов выделяет несколько аспектов данного убийства, которые он считает подозрительными. Как уже упоминалось в предыдущей главе, целый ряд сотрудников Ленинградского управления НКВД были арестованы и позднее осуждены по обвинению в «халатном отношении к служебным обязанностям» или же «преступно-халатном отношении к служебным обязанностям». Орлов считал их приговоры подозрительно мягкими. Только один из подсудимых получил десятилетний срок заключения; все же остальные, включая Медведя и его заместителя Запорожца, получили от двух до трех лет. Орлов писал: «Все это выглядело тем более странным, что убийство Кирова должно было рассматриваться Сталиным как угроза не только его политике, но и ему лично: если сегодня НКВД прохлопал Кирова, завтра в такой же опасности может оказаться он сам». Далее автор продолжает: «Каждый, кто знал Сталина, не сомневался, что он наверняка прикажет расстрелять народного комиссара внутренних дел Ягоду и потребует казни всех, кто нес ответственность за безопасность Кирова. Он должен был так поступить хотя бы в назидание другим энкаведистам, чтобы не забывали, что за гибель вождей они в прямом смысле слова отвечают головой» [285] Орлов. Указ. соч. С. 20. .