Вячеслав Боярский - Партизанство

Но вскоре Гамзат-бек стал жертвой заговора. В аварском селе Хунзах прямо в мечети, во время молитвы, его убил молодой горец по имени Хаджи-Мурат. Движение мюридов оказалось обезглавленным. Горцы стали спешно искать себе нового вождя, а Хаджи-Мурат получил от русских крупное денежное вознаграждение и стал командовать местной милицией.

Все это было обычной для Кавказа игрой на клановых и кровных распрях горцев. Делая ставку то на одного местного разбойника (боевика), то на другого, царское командование добивалось каких-то частных успехов, но со временем они неизменно оборачивались провалом. Хаджи-Мурат вскоре сбежит от русских и станет одним из главных предводителей кавказского газавата.

В 1834 г. новым имамом Дагестана стал Шамиль. В течение 25 лет он был главным политическим и военным деятелем, действия которого на волнах общественно-экономических и политических процессов предопределяли ход Кавказской войны.

Русское военное начальство, ответственное за безопасность Кахетии, не имело достаточных сил для эффективной защиты от набегов, не говоря уже о наступательных операциях. Когда за отсутствием других средств отомстить горцам задерживались стада баранов, то от «пострадавших» немедленно являлись к русским войскам горские делегации с уверениями в преданности России и непричастности к разбоям, в которых были повинны якобы другие.

Отражение набегов было делом трудным и зачастую малоэффективным. Редко удавалось предугадать их направление, производились они с необычайной стремительностью, преследование горцев с их очень выносливыми, быстроходными лошадьми не раз оказывалось безнадежным занятием. В начале 30-х годов начальник Кавказской линии генерал Вельяминов пессимистично оценивал перспективы борьбы с этой искусной системой. «В продолжении службы моей на Кавказе, – писал он, – не один раз усиливался я придумать верное средство к отражению сих набегов – и должен признаться, что не нахожу удовлетворительного к тому способа... Сей образ войны, если можно назвать это войною, дает все выгоды нападающим, оставляя все неудобства в удел обороняющимся».

Между тем в дагестанских и чеченских селах Шамиль ввел среди горцев обязательную воинскую повинность и стал создавать уже не ополчение, а регулярную армию. Он планомерно истреблял военных приставов, изгонял пророссийски настроенных дагестанских ханов и на месте их владений создавал наибства как административные единицы будущего государства.

Летом 1839 г. в поход на Шамиля был отправлен карательный отряд под командованием генерала Граббе. Целью экспедиции была крепость Ахульго – резиденция Шамиля. С тяжелыми боями Граббе пробивался к Аварии. 13 тысяч человек пехоты, казачьи конные сотни, артиллерия, 45 формирований милиционеров под водительством обиженных Шамилем ханов. Поход к Ахульго длился целый месяц. Горцы атаковали русские войска в ходе движения навстречу силам имама. На каждом шагу войска натыкались на засады и секреты, испытывая на себе враждебность местного населения.

У селений Буртунай и Аргуани Граббе нанес поражения Шамилю, вынудив его отступить к Ахульго и запереться в крепости. Началась 80-дневная осада.

В обстановке, становившейся для Шамиля все более безнадежной, он предложил переговоры. Но Граббе выдвинул следующие условия капитуляции: 1) имам отдает своего сына аманатом, 2) Шамиль и его мюриды сдаются русскому правительству, которое гарантирует им жизнь, неприкосновенность имущества и семей, назначает им место жительства и содержание, 3) находящееся в крепости оружие сдается, 4) оба Ахульго (старый и новый) объявляются на вечные времена землею Императора Всероссийского, где горцы не могут селиться без дозволения русских властей.

Поначалу Шамиль не принял этот ультиматум, но после того, как 17 августа Граббе приступил к штурму Ахульго, он выбросил белый флаг, выдав в заложники своего сына Джемалэддина, и попросил перемирия для продолжения переговоров. 18 августа состоялась встреча Шамиля с генералом Пулло. Все старания русского парламентера убедить противника оказались бесплодными. Имам не соглашался на второе, третье и четвертое условия, требуя, чтобы ему предоставили возможность беспрепятственно покинуть Ахульго вместе с мюридами.

19 августа он направил Граббе два послания. Шамиль писал о своем чистосердечном раскаянии и совершенной преданности России, просил верить ему, обещал усердно служить интересам Российского Императора, подданным которого он себя отныне считает. Апеллируя к великодушию русских, имам умолял о месячной отсрочке для выполнения ультиматума. На самом деле Шамиль не был намерен уступать и в надежде продержаться до скорого наступления дождливой и холодной осени лишь затягивал время, чтобы использовать его для передышки и работ по восстановлению оборонительных заграждений в Ахульго.

Понимая это, Граббе отдал приказ о новом штурме. К 29 августа 1839 г. с большими потерями для обеих сторон крепость была взята, но Шамиля нигде не нашли. Как вскоре выяснилось, ему с семьей и несколькими мюридами чудом удалось прорваться сквозь линию блокады и бежать. В ходе штурма было убито 1200 мюридов, 900 захвачено в плен.

В рамках программы широких и энергичных административно-усмирительных мероприятий, проводимых после Ахульго, Граббе поручил генералу Пулло «навести порядок» в Чечне. Рьяно принявшийся за это дело Пулло вознамерился для начала отнять у горцев оружие, являвшее для них все: неразлучную боевую принадлежность и главное «средство производства», знак силы, достоинства и общественного статуса, непременную часть мужского костюма и украшение жилища, предмет культа, можно сказать – целую жизненную философию. Чеченцев лишали возможности заниматься набегами. Вдобавок пронесся слух, будто их хотят обложить налоговой и рекрутской повинностью. Все это резко обострило обстановку и послужило толчком к быстрому возрождению влияния Шамиля. В начале 1840 г. имама, скрывавшегося в северодагестанских аулах, разыскали чеченские посланцы и предложили ему стать во главе их народа. За считанные месяцы взамен потерянной 10-тысячной армии он собрал новую, 20-тысячную. Столицей имамата на этот раз стало высокогорное село Дарго, а сам Шамиль был произведен в повелители правоверных и великие имамы Чечни и Дагестана.

По приказу имама с лета 1840 до весны 1841 г. горцы производили грабежи на обширном пространстве. Шамиль при возможности старался уклоняться от встреч с русским противником, ибо они всегда чреваты поражением или, по крайней мере, ощутимыми людскими потерями и моральным уроном.

Оставаясь глубоко социальным явлением, Кавказская война, особенно с вовлечением в нее Чечни, внешне постепенно приобретает форму партизанской войны. К 1839 г. боевые потери русских на Кавказе составляли более 30 тысяч человек, в то время как умерших от эпидемий было уже более 100 тысяч.