Сергей Мартьянов - Три камешка

Остальные ораторы тоже заверяли шефов, а один ефрейтор скороговоркой, будто стыдясь, провозгласил здравицу в честь дружбы между швейной фабрикой и подшефной заставой.

"Понятно, солдаты, говорить не умеют", - подумал Батурин, гордясь тем, что так хорошо знает солдатскую душу.

После собрания были танцы, и девушек приглашали нарасхват. Батурин стоял в сторонке и ревниво наблюдал за ними. "Женихи" все были как на подбор, ладные, в новеньких, надетых по случаю праздника гимнастерках. Время от времени дежурный выкликал фамилии, и танцующие пары распадались, вызванные поправляли фуражки и уходили в казарму. Танцевали на волейбольной площадке, под баян. Когда баян умолкал, было слышно, как вздыхало вечернее море. Прозрачный месяц встал в темнеющем небе. Рядом с ним зажглась Венера. Вскоре стало совсем темно, и танцы пришлось прекратить.

Раскрасневшиеся, оживленные Маруся и Дуся еле добрались до канцелярии, повалились на диван и о чем-то зашушукались, обмахиваясь платочками. Батурин хмуро поглядывал на них, обдумывая, как бы отчитать построже - за излишнее веселье. Но в это время по какому-то делу вошел Краснов. Девушки сразу умолкли, потом Дуся спросила:

- А почему вас не было на танцах?

- Я не танцую, - ответил Краснов и покосился на Батурина.

Тот понял, что никакого дела у Краснова в канцелярии не было, он просто хотел поболтать с девчатами наедине и вот теперь не знает, как ему быть.

- Разрешите задать вопрос. Вы нам рассказывали, что у вас на фабрике нет отдела технического контроля, - быстро нашелся солдат. - Значит, главный контролер - совесть?

- Конечно! - подтвердила Маруся. - А почему это вас интересует?

- Нас многое интересует, - сказал Краснов и вдруг добавил: Приезжайте к нам почаще, рассказывайте!

Краснов еще немного поговорил в том же духе, потом Маруся попросила:

- Расскажите, пожалуйста, как в вас стреляли?

- Мария! - строго одернул ее Батурин, однако на него не обратили внимания.

Девчата усадили солдата рядом с собой и заставили рассказывать. Рассказ был до обидного прост и скуп. Ничего особенного не произошло, двигался ночью по дозорке, освещал фонарем контрольную полосу, ну, и стрельнули с той стороны. Пуля над головой пролетела, ветку с дерева сорвала. Ну, он фонарь выключил, прилег, в оттуда еще стрельнули. Опять ветка упала. Ну, он, конечно, не отвечал на провокацию. Дождался майора Гусейнова, потом они искали пули в деревьях, но не нашли. Вот и все. В общем, неважный стрелок попался, а то бы "отдал концы".

- А зачем вы пули искали? - спросила Маруся после продолжительной паузы.

- Как зачем? Чтобы доказать ихнюю провокацию.

Девчата с восхищением смотрели на Краснова, а Батурин придвинул ему пачку "Казбека".

- Спасибо, - отказался Краснов и опасливо покосился на дверь: как бы не вошел командир.

- Курите, курите - улыбнулся Батурин, поняв опасения солдата.

Краснов закурил, но папиросу прятал в ладонь, огоньком внутрь.

- Что это вы так? - поинтересовался Батурин.

- Привычка.

- А-а!.. Интересно. Ну, а что еще вытворяют соседи?

- Камнями бросаются, затворами клацкают, кричат: "Стой, руки вверх!"

- По-русски?

- По-русски.

- Смотрите-ка! Выучили.

- Выучили, - спокойно ответил Краснов и пояснил с усмешкой: - В общем-то, это они все больше от страха. Когда ночью на сухую ветку наступишь или камешек пнешь.

Батурин вдруг почувствовал холодок в сердце.

Вошел майор Гусейнов. Краснов спрятал руку с окурком, потом попросил разрешения и вышел. А Маруся и Дуся набросились на майора с просьбой отправить их ночью в наряд и непременно на самый опасный участок. Это так интересно, так интересно, а они теперь все знают и не боятся.

- Товарищ майор, мы вас очень просим! - умоляюще заключила одна из девушек.

- Как, отправим, товарищ Батурин? - подмигнул ему Гусаннов, хотя лицо его оставалось серьезным.

- Этого еще не хватало! - озлился Батурин. - Девчата, прекратите! А если что случится?

- И ничего не случится, - обиделась Дуся.

- Вот увидите, не случится, - подхватила Маруся. - Мы посидим немного на пляже, посидим и вернемся.

- Посидим немного на пляже... - передразнил Батурин. - Что вам здесь, курорт?

- Смелые девушки, - похвалил Гусейнов и выжидательно посмотрел на Батурина.

- Разрешите, лучше я схожу! - вскочил тот со стула. - На берег, к урезу, а? Тряхну стариной, а!

Гусейнов немного подумал.

- Ну что ж, тряхните, - он перевел взгляд на Марусю и Дусю. - Не обидитесь, девчата?

Девчата тяжко вздохнули и смирились.

...Батурин долго не мог уснуть. Ворочался на узкой жесткой койке, прислушивался к гулким шагам в коридоре, к телефонным звонкам и все ждал, что вот сейчас что-нибудь случится.

Дежурный называл себя по телефону "анодом", а вызывал каких-то "чаек" и "бакланов".

- Анод слушает, - отвечал он на звонок, а потом долго и однообразно повторял: - Так... так... есть... понятно.

- Чайка, алло, чайка? - кричал он через некоторое время. - Ну, выловили корягу? Ноль два приказал прибуксовать к берегу.

Разговоры были непонятные и это еще больше взвинчивало Батурина. "Неужели я боюсь? - думал он и тут же успокаивал себя: - Пустяки! Не в таких переделках бывали. Держи себя в руках. Спи".

Но сон не приходил. Все-таки здорово, что он пойдет в наряд! Надо что-нибудь взять на память о границе. Подобрать несколько камешков там, на урезе, и привезти домой ребятишкам. Да, камешков, обязательно камешков...

С этой мыслью он и уснул.

Разбудили его в два часа ночи. Ему принесли солдатские сапоги и брезентовый плащ. Он облачился и пошел в канцелярию. Майор бодрствовал. Они выкурили по одной папиросе, потом майор проводил Батурина до крыльца. Там их ожидал солдат с автоматом. Гусейнов дал знак рукой, и они пошли.

После света глаза ничего не видели. Где-то неподалеку глухо шумело море. Солдат сразу куда-то исчез, и Батурин подумал, что если отстанет от него, то заблудится и пропадет. Пугаясь, почти наугад, он догнал его и пошел впритирку, чуть не наступая ему на пятки.

Постепенно глаза привыкли, и Батурин стал различать не только фигуру солдата, но и окружающие предметы. Вот миновали калитку, вот прошли мимо какой-то постройки, вот слева зачернели кусты. Солдат шел медленно, как бы нехотя, неслышно ступая на вытянутые носки. Очевидно, это и была знаменитая пограничная походка. Стараясь ступать легче, сдерживая дыхание, Батурин старался не потерять из виду плывшую впереди спину и не пнуть ногой какой-нибудь камешек. Но сапоги то и дело наступали на что-то хрустящее, в одном месте он запнулся о корень. Корень загудел как бубен. Солдат приостановился и взглянул на Батурина.

Они пошли дальше. Слышнее стал шум морского прибоя. Внезапно где-то сбоку, на берегу, заработал мотор и вспыхнул прожектор.