Анатолий Юновидов - Оборона Одессы. 1941. Первая битва за Черное море

Произведенный к тому времени тщательный перерасчет возможной подачи тоннажа показывал, что при крайнем напряжении Одесская военно-морская база, Черноморское пароходство и флот в состоянии ускорить перевозку остававшихся в Одессе войск и техники на четыре-пять дней. Таким образом, предлагавшийся командованием ООР новый срок ухода последнего конвоя — 15–16 октября — становился реальным.

План отвода ядра армии не двумя эшелонами, а одновременно, и не на промежуточные рубежи, а прямо в порт конечно был рискованным, но не больше, чем первоначально предложенный план постепенной эвакуации.

Выступившие на заседании начальник штаба Приморской армии Крылов и командир Одесской военно-морской базы Кулишов доложили Кулакову о мерах по обеспечению отвода и эвакуации войск, которые позволяли провести его в течение 10 часов. Начальник штаба ООР Шишенин доложил положение на участках оборонительного района.

Все три доклада произвели впечатление на дивизионного комиссара, но на всякий случай он выяснил мнение всего командования ООР, начав с Жукова и членов Военного совета, а в заключение переговорив и со всеми четырьмя командирами дивизий.

Однако никаких выводов Кулаков делать не стал. Он подготовил телеграмму в которой сообщал командующему, что в связи с тем, что противник подтянул свежие силы и проявляет активность, Военный совет ООР признает план отхода и эвакуации, принятый 4 октября, не отвечающим обстановке и считает необходимым отвести войска внезапно, 15 октября. Через несколько часов была получена телеграмма Октябрьского, в которой командующий флотом сообщил, что «с предложением полностью согласен».

На следующий день в Одессу пришли 5 транспортов, а также крейсера «Красный Кавказ» и «Червона Украина» в сопровождении двух эсминцев и двух тральщиков. Прибывший с отрядом контр-адмирал Владимирский сказал при встрече с командующим ООР Жуковым слова, оказавшиеся пророческими:

«Да, эта эвакуация, если благополучно завершится, войдет в историю».

Одесский порт, причальный фронт которого составлял 5 км постоянно являлся головной болью штаба Приморской армии, командующего ООР и командования Одесской военно-морской базой. Наведением в нем порядка с самого начала обороны города постоянно занимались все, но сделать это не удавалось никому.

Порт охраняли команды четырех ведомств. Этим занимались погранполк, 136-й запасной полк, флотский экипаж и собственная военизированная охрана порта.

На территории порта скопилась масса грузов, повозок, автотранспорта и большое количество различных мелких воинских команд. Погрузка была слабо организована, ее планы и сроки не выполнялись. За тем, что грузится на каждый корабль, никто не наблюдал. Транспорты, подававшиеся в достаточных количествах, отходили с опозданиями, часто недогруженные и вместо боевого имущества и ценного заводского оборудования вывозили зачастую откровенный хлам, разбитые повозки, железные кровати, обрывки канатов и веревок, а в это время приказами по армии и ООР не разрешалось производить погрузку автомашин, повозок и лошадей. В больших количествах грузились овощи и хозяйственный инвентарь. В трюмы пассажирских кораблей грузили бутылки с горючей смесью, из которых даже не вынимались запалы, что привело к нескольким пожарам [455] ВОСО. .

Первым за наведение порядка среди эвакуируемых частей занялся начальник отдела военных сообщений Приморской армии, подполковник Коробко. 4 октября он ввел институт начальников эшелонов и старших команд [456] ЦАМО РФ, ф. 288, оп. 9900, д. 32, л. 294. .

Эшелоном считалось любое эвакуируемое учреждение, насчитывающее свыше 40 человек и имеющее свыше 10 машино-мест груза, командой — имеющее людей и грузов ниже этого предела. За 3 часа до начала погрузки начальник эшелона должен был являться с двумя связными на КПП. Получив указания, на какой транспорт грузиться, и подведя к нему свой «эшелон», он отправлял на КПП, через который прошел, одного связного с сообщением, что прибыл на место и начинает погрузку. Второго связного он отправлял с сообщением, что погрузка уже окончена [457] ЦАМО РФ, ф. 288, оп. 9900, д. 4, л. 58–59. . Подобные меры не сильно увеличили порядок в порту и были в основном вызваны тем, что значительная часть эвакуируемых не успевала вовремя найти назначенные им причалы, опаздывала на погрузку и отставала от транспортов. Сотни таких военнослужащих по несколько дней слонялись по порту, еще больше увеличивая неразбериху.

Для «упорядочивания отгрузки имущества, эвакуации людей и полной целесообразной загрузки судов» при штабе армии была образована специальная комиссия, в состав которой вошли представители флота и армии. Комиссия собиралась каждый день и составляла детальный план погрузки на все пришедшие суда: что грузить, сколько и от какой части. На комиссию вызывались начальники служб и отделов, участвующих в погрузке, которые оценивали выполнимость составляемых комиссией планов.

После того как план согласовывался, оперотдел штаба армии выдавал каждой части официальное разрешение в котором указывалось, чего, сколько, когда, где и на какой транспорт она может погрузить [458] ЦАМО РФ, ф. 288, оп. 9900, д. 32, л. 297. . Предполагалось, что такая система работы обеспечит порядок в порту и даст возможность проводить эвакуацию военного имущества в организованном порядке.

После мер, предпринятых Коробко, и создания комиссии количество потерявшихся перестало увеличиваться, но порядка при погрузке от этого больше не стало. Из портов Крыма и Кавказа поступали сигналы, что транспорты зачастую приходят недогруженными и вместо боевого имущества часто имеют на борту много разного хлама.

Тогда за наведение порядка в порту взялся начальник штаба Приморской армии полковник Крылов [459] ЦАМО РФ, ф. 288, оп. 9900, д. 4, л. 60. . Он приказал организовать в течение 8 октября контрольно-пропускной пункт в составе двух контрольно-пропускных постов у Таможенных и Крымских ворот порта, включив в их состав представителей ВОСО, автобронетанкового отдела и оргпланового отдела управления тыла, чтобы упорядочить поток ввозимых на территорию порта грузов и количество заезжающих туда автомобилей.

Ситуация с автомобилями к этому времени начинала напоминать ситуацию с потерявшимися эвакуируемыми. Большинство машин не разрешалось грузить вместе с доставленным на них имуществом, и их часто бросали в порту. Количество оставленных бесхозных машин неуклонно росло.

Крылов обязал проверять все прибывающие в порт части на наличие у них излишних машин, повозок и лошадей и не пропускать таковых в порт, чтобы таковые не оставались на его территории.