Виктор Суворов - Беру свои слова обратно

Или задним числом.

Как бы там ни было, 29 июля 1941 года Жуков был снят с должности начальника Генерального штаба и отправлен командовать войсками Резервного фронта. А в сентябре Сталин вызвал Жукова в Кремль. В первом издании «Воспоминаний и размышлений» это описано так: «8 сентября я был вызван к И. В. Сталину. Поздно вечером вошел в приемную. Мне передали, что И.В. Сталин ждет меня в кремлевской квартире...» (Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 310).

Но гения военного искусства тут же уличили боевые товарищи и бывшие подчиненные. Дело в том, что с 30 августа по 8 сентября Резервный фронт под мудрым водительством выдающегося полководца Жукова безуспешно пытался окружить группировку германских войск в районе Ельни. Подготовка была бестолковой. Операция сорвалась. Никакого окружения не получилось. Были зря пролиты цистерны солдатской крови. Финал операции для Резервного фронта был печальным. Еще в декабре 1940 года на совещании высшего командного состава Красной Армии Жуков вещал о внезапных стремительных наступательных операциях на чужой территории, об окружениях грандиозных вражеских группировок. В ответ на это выступил Маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный. Речь его была простой, понятной, толковой. Среди прочего Буденный сказал: «Если хочешь зайти противнику в тыл, хочешь его окружить, ты должен знать, что будешь обязательно сам окружен» (Накануне войны. Материалы совещания высшего руководящего состава РККА 23-31 декабря 1940. М., 1993. С. 272).

Так и вышло у Жукова в районе Ельни.

Стратег пытался окружить группировку противника, но 8 сентября германские войска нанесли контрудар, который свел на нет все усилия и жертвы Резервного фронта. Дело оборачивалось окружением и поражением.

В то же время на 600 километров севернее, в районе Ленинграда, бои стихали. Мемуаристу Жукову в своих воспоминаниях надо было скорее оказаться именно там, в Ленинграде, пока не рассеялся дым сражений, пока фронт не замер и не заматерел, пока бои окончательно не стихли. И Жуков объявил, что якобы 8 сентября его вызвал Сталин и приказал принять под командование Ленинградский фронт. Если верить первому изданию мемуаров Жукова, то 9 сентября он уже прилетел в Ленинград...

Неудобство было в том, что в момент, когда появилось первое издание мемуаров, свидетелей событий еще было много. И посыпались письма: неужто в момент, когда Резервный фронт попал в беду, командующий фронтом генерал армии Жуков, бросив войска, рванул в Москву, а оттуда в Ленинград? Резервный фронт оказался на грани разгрома по вине своего великого командующего. Это он вел победоносные полки по костям к новым свершениям. И вот привел к последней черте, а сам сбежал? Кто же расхлебывал?

Гений военного искусства спорить не стал. Но второе издание было дополнено рассказом о «молодом, недостаточно опытном командире дивизии», который ни по имени, ни даже по званию не назван. В те лихие времена командиром дивизии мог быть и генерал, и полковник, и подполковник, а то и майор. Номер дивизии тоже не назван, потому не представляется возможным этого молодого и недостаточно опытного вычислить. Но во всем виноват именно он, некто смутный, расплывчатый, без имени и звания. Вот он, прохвост, и ошибся. «Этой ошибкой немедленно воспользовался противник. Танковой контратакой он смял боевые порядки дивизии... Сейчас трудно сказать, какая сторона имела больше потерь. Контратака гитлеровцев была отбита, но и нам пришлось на этом участке остановить наступление. Такова была расплата за необдуманные действия командира этой дивизии. Почти до самого вечера 9 сентября пришлось мне вместе с командиром находиться на его наблюдательном пункте, исправляя допущенную оплошность. Днем неожиданно пришла телефонограмма Б.М. Шапошникова: к 20 часам того же дня меня вызывал в Ставку Верховный» (Воспоминания и размышления. М., 1975. Т. 1. С. 376).

Итак, в первом издании Жуков 9 сентября уже героически оборонял Ленинград, отбивая яростные атаки противника. А во втором издании он в этот день в районе Ельни исправлял глупейшие ошибки молодого неопытного командира неопределенной дивизии.

В первом издании (с. 306) Жуков признал, что «завершить окружение противника и взять в плен ельнинскую группировку нам не удалось». (Это авторский прием, достойный подражания. Когда победа, Жуков пишет: мне удалось. А когда позорное поражение, тогда: нам не удалось...)

Гений военного искусства объяснил причину провала под Ельней: у него было мало танков. Объяснение удивительное. Если нет денег в кармане, не заказывай обед в «Метрополе». Если нет танков в достатке, не кидайся проводить грандиозную операцию на окружение. Жуков бахвалится, что это он настоял на проведении операции в районе Ельни. Зачем же настаивал, если знал, что нет сил для такого дела?

Во втором издании гений военного искусства был вынужден вспомнить и о потерях. Правда, ему «трудно сказать, какая сторона имела больше потерь». Он так и не решил, кто же больше пострадал от Ельнинской операции, какой стороне она пошла во вред. Но спасибо и на этом. В остальных своих операциях Жуков вообще о своих потерях не вспоминает. А тут признал: иногда они бывали и у нас.

Но вот сражение позади, и Жуков спешит по вызову Сталина. В первом издании, как мы помним, поздно вечером стратег вошел в приемную рабочего кабинета Сталина. Дежурный секретарь передал, что Сталина тут нет, он ждет Жукова в своей кремлевской квартире...

Во втором издании Жуков был вызван к Сталину не 8-го, а 9 сентября. Но изменилась не только дата. "В Кремль въезжали в полной темноте. Вдруг резкий свет карманного фонарика ударил мне в лицо. Машина остановилась. В подошедшем военном я узнал начальника управления охраны генерала Власика. Поздоровались.

— Верховный Главнокомандующий приказал встретить и проводить вас к нему на квартиру".

Чему верить?

Если, как написано в первом издании, Жуков пошел в рабочий кабинет Сталина, значит, у Боровицких ворот его Власик не встречал и приказ Сталина не передавал.

Если же, как написано во втором издании, прямо у ворот Жукова встретил Власик и по приказу Сталина проводил прямо на квартиру вождя, значит, Жуков в рабочий кабинет не ходил.

Как ни крути, одна из этих сцен выдумана, если не обе.

Можно, конечно, предположить, что имело место и то и другое: у Боровицких ворот Жукова встретил начальник охраны Сталина Власик, передал приказ следовать не в рабочий кабинет, а прямо на квартиру, но Жуков не послушал, пошел в рабочий кабинет, и там, в приемной, дежурный секретарь еще раз объяснил стратегу: да нет его тут, он в своей квартире ждет...

Но стоит ли обращать внимание на мелочи? Не все ли равно, у Боровицких ворот начальник охраны передал Жукову приказ идти на квартиру вождя или это сообщил дежурный секретарь в приемной кремлевского кабинета?