Константин Сахаров - Чешские легионы в Сибири (Чешское предательство)

А описывая свое долгое пребывание в течение 1915 и 1916 г.г. в Лондоне с массой подробностей, с упоминанием мелочей из своей частной жизни, со всеми встречами, — Масарик забывает упомянуть. что в апреле 1915 года им был представлен сэру Эдуарду Грею меморандум «Independent Bohemia» с приложением карты — Map of United States of Bohemia. В этом меморандуме сказано буквально следующее: [55] Prof. H. Hassinger, «Die Tschechoslowakei», стр. 330 и 331.

«Для Богемии и для балканских славян самое существенное — это дружба России. Богемские политики считают, что Константинополь и проливы должны принадлежать только России. Богемия проектируется, как монархическое государство; богемская республика находит защиту только у немногих радикальных политиков. Вопрос династии мог бы быть решен двумя способами. Или союзники могли бы дать одного из своих принцев, или могла бы быть заключена персональная уния между Богемией и Сербией. Русская династия все равно в какой форме, была бы особенно популярна.»

Итак, в 1915 году Масарик русофил, монархист, возлагает все надежды на «братьев русских», заискивает перед Россией и перед династией. А в 1917 году, после революции он заявляет, что «он царизм и его неспособность давно разгадал и осудил.» [56] T. G. Masaryk, «Die Weltrevolution», стр. 134. Книга Масарика полна затаенной ненависти против России, против русских и всего русского; пренебрежение, хула и ложь на наше отечество брызжут почти с каждой страницы, точно ядовитая слюна змеи.

Чешским легионам в России и Сибири Масарик посвящает больше места, чем Бенеш. Он признает частично их грабежи, когда говорит следующее: [57] Ibid. 172. «Нам помог революционный развал России, так как мы часто снабжали себя из русских магазинов brevi manu». Местами дает Масарик и картину распущенности своей солдатни, упадка дисциплины, излишнего политиканства, сочувствия большевизму. Он и сам содействовал этому, потакая низким инстинктам толпы, чтобы приобрести среди нее популярность, эту тень авторитета. Но самого авторитета у него не было и быть не могло. Ибо на лжи никто еще и никогда авторитета напрочно не строил.

Послушаем, что пишет чех, отец всей их интриги, что он сообщает о своих «ребятах» в России и Сибири: [58] Ibid. 287.

«0 так называемом анабазисе я собираюсь сказать лишь столько, сколько необходимо для уяснения и для дополнения моего настоящего отчета о нашей политической работе заграницей.

Я (т. е. Масарик), находился в Японии, когда возникло роковое столкновение в Челябинске. Как мне было тогда донесено, уже позже, в Америку, в Челябинске 14 мая немецким военно-пленным был ранен один из наших ребят, — и тотчас же немец был убит на месте. Большевики взяли сторону немецких и венгерских военно-пленных, последовали дальнейшие события, кончившиеся занятием нашими войсками города. В конце мая наши части решили из Челябинска продолжать путь на Владивосток. 25-го мая началась борьба, воинственный анабазис.»

Последовали известия о занятии городов: Пензы, Самары, Казани и т. д. Это вызвало восхищение в Америке, где Масарик пустил в ход все средства, чтобы раздуть паруса. «Как всегда, поддерживали Масарика евреи», — пишет он [59] T. G. Masaryk, «Die Weltrevolution», стр. 85 и 249. , — особенно в Америке рентировала себя Гильснериада.» Так называет он свое выступление в 1899 году защитником в процессе одного еврейского рабочего, по имени Леопольд Гильзнер, обвиненного в убийстве девушки.

«События достигали по прямому кабелю раньше Америку и находили там сильнейший отзвук, чем в Европе. Легионеры были уже в начале августа 1918 года в Америке очень популярны, в Европе немного позже.»

«Конечно, доходили до меня», — пишет Масарик далее, — «скоро и плохие известия, как в каждой войне и не может быть иначе. Это были известия о различных недостатках нашей армии. После некоторого времени, начиная с августа, наша армия оставила все занятые города на Волге. Борьба на таком длинном фронте была, конечно, трудна и занятие приволжских городов было стратегической ошибкой. Спустя немного распространились плохие известия и о моральной стороне наших войск в Сибири. Это началась контр-пропаганда большевиков и всех наших политических врагов.» [60] Ibid. 289.

Последнее утверждение есть не более, чем расчет на неосведомленность широкого круга читателей, один из наиболее излюбленных приемов этих «пропагандистов»-чехов. Ниже, на той же странице, Масарик сам опровергает себя.

«Мне были гораздо неприятнее известия от союзных офицеров, которые прибывали из России и Сибири и изображали упадок дисциплины в нашей армии; эти известия проникали в общественность лишь в ограниченном числе, но все же, они нам, естественно, вредили. И, тем не менее, симпатии огромного большинства общественного мнения и правительственных кругов оставались за нами.» [61] T. G. Masaryk, «Die Weltrevolution», стр. 289.

К кому же относит Фома Масарик «союзных офицеров» — к «большевикам или к политическим своим врагам!?»

«Наши войска, — говорит президент Чехословакии дальше, [62] Ibid. 294. — «вынесли добровольно и долгое время материальные недостатки и выстрадали морально от долгой разлуки с семьями и с родиной, — известное ослабление дисциплины поэтому можно было ожидать. Но несмотря на это и на многие разочарования, армия не была деморализована. Отдельные части прошли через тяжелые кризисы, как свидетельствует добровольная смерть Швеца.»

Вся книга наполнена подобными извращающими истину утверждениями; расчет на наивного и неосведомленного читателя и надежда на то, что вся тонко проведенная через иначе освещенные факты ложь — останется без возражений. Дело именно в том, что весь чехословацкий корпус в Сибири подвергся высшей степени разложения, охватившего всего его, от рядового до командира. И доблестный Швец только подчеркнул это своей трагической кончиной.

В том же тоне и с той же развязной манерой говорит Масарик и о грабежах, воровстве, мошенничестве и насилиях чехов в Сибири:

«О духе нашей сибирской армии должно судить также и по ее невоенной деятельности. Наши солдаты вели всюду и постоянно, наряду с военной, также и разнообразную хозяйственную работу. Очень скоро они организовали при армии рабочие товарищества (август 1918 г.). Несколько позже были основаны торговая камера, сберегательная касса и банк. На Урале и в других местах наши солдаты организовали промышленные предприятия (!?). Я (Масарик), не могу не упомянуть очень прилично устроенную военную почту. Все это должно идти на учет, если говорят о нашей армии в России и Сибири. Дело идет не только о славе героического анабазиса; мы не хотим его преувеличивать, но было бы несправедливо его рассматривать, как мгновенно вспыхнувшую ракету.