Руслан Скрынников - Россия накануне смутного времени

Преследования Шуйских и их приверженцев не покончили с оппозицией. Центром антигодуновской агитации остался Углич — резиденция младшего сына Грозного. Раздор между московским и удельным дворами нарастал с каждым днем. Свидетельством тому был небольшой, но многозначительный эпизод, связанный с завещанием Грозного.

Неопубликованные до сих пор документы Венского архива приоткрывают краешек завесы, окутавшей историю царского завещания. Речь пойдет о донесениях из Москвы Луки Паули. Этот австрийский подданный долгие годы жил в Москве. Прибыв в Вену в качестве личного эмиссара Бориса [208] Второй мемориал Л. Паули (примерно 1589 г.). — Haus-, Hof-und Staatsarchiv. Wien, Russland I, Fasz. 3, 1589, fol. 185; Первый мемориал Л. Паули (апрель 1588 г.). — Ibid., Fasz. 2, 1588, fol. 56, 59. , Паули уведомил австрийское правительство насчет неких статей завещания Грозного, якобы имевших проавстрийский характер. По его словам, в Москве весьма склонны избрать на трон австрийского принца, «тем более что в завещании покойного великого князя (Ивана IV. — Р. С. ) говорится об этом», а это завещание «еще и поныне держат в тайне…». По наблюдениям Л. Паули, самые знатные московские господа, и в особенности правитель, крайне обеспокоены возможностью больших перемен и неурядиц, которые последуют за смертью бездетного царя, и лелеют надежду видеть на московском троне эрцгерцога Максимилиана [209] Письмо Л. Паули (апрель 1588 г.). — Haus-, Hof-und Staatsarchiv. Wien, Russland I, Fasz. 2, 1588, fol. 56, 59. .

Заверения Луки Паули нельзя рассматривать как выражение притязаний Габсбургов на московский трон. За спиной Паули стоял Борис Годунов. Правитель, по-видимому, допустил преднамеренную утечку информации. Не решаясь открыто возобновить переговоры относительно брака царицы Ирины с одним из австрийских принцев, он пытался подготовить почву для их возобновления с помощью измышлений по поводу завещания Грозного. Сведения насчет австрийских статей царского завещания следует признать полностью недостоверными [210] Там же. .

Сообщение Паули заинтересовало венский двор. Посланный в Москву посол Николо Варкоч получил подробные инструкции, следуя которым он должен был во что бы то ни стало увидеть подлинник завещания и раздобыть его копию или по крайней мере собрать достоверные сведения о нем: действительно ли в завещании покойного великого князя упомянуты дела, касающиеся австрийской династии, в чьих руках оно находится и т. п. [211] Инструкция Н. Варкоча (1588 г.). — Оригинал опубликован на немецком языке в статье Г. Ф. Штендмана «Отзыв об историческом исследовании проф. А. Трачевского» (Отчет о XXI присуждении наград гр. Уварова. СПб., 1880, с. 101). Посол в 1589 г. направил в Вену реляцию, в которой сообщил, что Борис Годунов подавил раскрытый им боярский заговор и покарал участвовавших в нем душеприказчиков Ивана IV, а завещание царя, по слухам, разорвал [212] Реляция Н. Варкоча (1598 г.), fol. 64. .

Постоянно проживавший в Москве Лука Паули дополнил сведения Варкоча новыми драматическими подробностями.

Согласно Паули, царь Иван IV продиктовал завещание ближнему дьяку Савве Фролову, который вскоре же скоропостижно скончался, из-за чего возникло подозрение, что его отравили, чтобы царское завещание не стало известно [213] Мемориал Л. Паули (1598–1600 гг.). — Haus-, Hof-und Staatsarchiv. Wien, Russland I, Kart. 4, 1598, fol. 97. .

Насколько достоверно сообщение Паули, сказать трудно. Очевидно лишь внешнее совпадение некоторых фактов. В апреле 1588 г. завещание, по словам Паули, существовало. Не позднее ноября 1589 г. австрийцы узнали о его уничтожении. Однако неизвестно, был ли дьяк Фролов в самом деле отравлен, хотя можно установить, что его имя навсегда исчезло из официальной документации как раз в 1588–1589 гг. [214] Ближний дьяк Фролов исполнял самые секретные поручения Грозного в последние годы его жизни ( Горсей Д. Путешествия (II), с. 31). При Федоре Фролов был отослан в Новгород, где служил главным дьяком до 1588 г., после чего его имя исчезло из Разрядов ( Самоквасов Д. Я. Архивный материал, т. II., ч. 2. М, 1909, с. 446–448, 452 и др.).

Уничтожение царского завещания для того времени было делом неслыханным. Если Борис действительно решился на такой шаг, то, по всей вероятности, опасность для правителя заключалась в тех распоряжениях Грозного, которые, с одной стороны, касались полномочий регентов, а с другой — определяли владения и права жены и младшего сына Грозного.

Известно, что расследование измены Шуйских бросило тень на Нагих, родню царевича Дмитрия. В беседах с доверенными людьми Борис Годунов не прочь был поведать «о злых умыслах родственников царицы Марии (Нагой. — Р. С. ), которые сносились с некоторыми другими боярами (Шуйскими. — Р. С. ), назначенными волею прежнего царя товарищами в. правлении» [215] Горсей Д. Путешествия (II), с. 61. . Факт причастности Нагих к заговору Шуйских с точностью не установлен. Однако и те и другие подверглись гонениям примерно в одно и то же время. В дворовом списке 1588–1589 гг. против имени дворянина Ф. А. Жеребцова имеется пометка: «У Афанасия у Нагово» [216] Список двора царя Федора 1588–1589 гг., л. 50. . Она означает, что Ф. А. Жеребцов, доверенное лицо правителя, был назначен «приставом», т. е. стражником, к А. Ф. Нагому, попавшему в тюрьму. 21 декабря 1588 г. опальный А. Ф. Нагой пожертвовал деньги в Троице-Сергиев монастырь «по сыне Петре» [217] Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря 1673 г. — Архив АН СССР, ф. C. Б. Веселовского (ф. 620), оп. 1, № 19. л. 234. . Необычный вклад был связан с арестом Петра Нагого и ссылкой его в Антоньев-Сийский монастырь. В начале 1589 г. власти распорядились усилить надзор за П. А. Нагим, «приставить к нему приставов и никого не пускать к нему в келью» [218] ДАИ, т. I, № 226, с. 428. .

Одновременно с Нагими преследованиям подверглась ливонская королевна Мария Владимировна, дочь Авдотьи Александровны Нагой. Правнучка Ивана III и племянница Грозного Мария Владимировна вернулась из Ливонии в Москву в 1586 г. [219] Царь Федор просил литовцев отпустить королевну в Москву в феврале 1586 г. (ЦГАДА, ф. 159, № 601, 1586 г., л. 1). На родине ее встретили с царскими почестями и пожаловали большие земельные владения [220] Пискаревский летописец, с. 78; Горсей Д. Путешествия (II), с. 55. . В первой половине 1588 г. королевна вынуждена была принять монашество и удалилась в Богородицкий монастырь в Подсосенье [221] Забелин И. Е. Домашний быт русских царей в XVI и XVII вв., т. 2. М., 1869, с. 745; ДАИ, т. I, № 340, с 412; Горский Л. В. Историческое описание Троице-Сергиевой лавры. М., 1890, с. 97. . Ее удельные владения перешли в казну. Вместе с Марией в монастырь попала ее малолетняя дочь Евдокия. 18 марта 1589 г. Евдокия умерла [222] Вкладная книга Троице-Сергиева монастыря. 1673 г. — Архив АН СССР, ф. С. Б. Веселовского (ф. 620), оп. 1, № 19, л. 57 об. . В Москве тотчас же распространились слухи о том, что ее умертвили по приказу Годунова [223] Флетчер Д . О государстве Русском, с. 27. .