Вера Фигнер - Запечатленный труд (Том 1)

Весной я нашла человека, взявшего на себя мои обязанности, и я уехала в Ярославль. По совету одного практичного человека я скрыла свое пребывание за границей и университетские занятия — это считалось неблагонадежным — и стала посещать Ярославскую земскую больницу. Через полтора месяца я держала экзамен на фельдшерицу при врачебной управе. По выражению инспектора врачебной управы, я отвечала, как студент, а латынь знала лучше его; в дипломе было сказано, что я сдала экзамен блестящим образом, но мне пришлось не раз прикусить язык, чтобы не пуститься в слишком научные рассуждения.

Из Ярославля я отправилась в Казань, чтобы покончить мои семейные дела, так как муж и я думали развестись формальным порядком. Через несколько месяцев этот развод состоялся, и я приняла свою прежнюю фамилию. По возвращении в Петербург я сдала экзамен при Медико-хирургической академии на звание акушерки. К ноябрю 1876 года все мои житейские расчеты были кончены. Над прошлым был бесповоротно поставлен крест. И с 24 лет моя жизнь связана исключительно с судьбами русской революционной партии.

До конца 1876 года русская революционная партия разделялась на две большие ветви: пропагандистов и бунтарей. Первые преобладали на севере, вторые — на юге. В то время как одни придерживались в большей или меньшей степени взглядов журнала «Вперед», другие исповедовали революционный катехизис Бакунина. И те и другие сходились в одном: в признании единственной деятельностью деятельность в народе. Но характер этой деятельности понимался обеими фракциями различно. Пропагандисты смотрели на народ, как на белый лист бумаги, на котором они должны начертать социалистические письмена; они хотели поднять массу нравственно и умственно до уровня своих собственных понятий и образовать из среды народа такое сплоченное и сознательное меньшинство, которое вполне обеспечивало бы в случае стихийного или подготовленного организацией движения проведение в жизнь социалистических принципов и идеалов. Для этого требовалось, конечно, немало труда и усилий, а также и собственной подготовки. Бунтари, напротив, не только не думали учить народ, но находили, что нам самим у него надо поучиться; они утверждали, что народ — социалист по своему положению и вполне готов к социальной революции; он ненавидит существующий строй и, собственно говоря, никогда не перестает протестовать против него; сопротивляясь то пассивно, то активно, он постоянно бунтует. Объединить и слить в один общий поток все эти отдельные протесты и мелкие возмущения вот задача интеллигенции. Агитация, всевозможные тенденциозные слухи, разбойничество и самозванщина — вот средства, пригодные для революционера. Никому не известен час народного возмездия, но, когда в народе накопилось много горючего материала, маленькая искра легко превращается в пламя, а это последнее — в необъятный пожар. Современное положение крестьян таково, что недостает только искры; этой искрой будет интеллигенция. Когда народ восстанет, движение будет беспорядочно и хаотично, но народный разум выведет народ из хаоса, и он сумеет устроиться на новых и справедливых началах.

При такой программе не требовалось даже особенной организации и дисциплины среди деятелей, и так как народ повсюду готов к восстанию, то не нужно намечать и определенного места для него: где бы ни сверкнула первая искра, огонь все равно разольется повсюду.

В противоположность югу на севере вопрос об организации был одним из самых серьезных вопросов, и удовлетворительное решение его оказало громадные услуги революционному делу, так как обеспечивало преемственность, накопление опыта и постепенную выработку высшего типа организации. В самом деле, южане исчезли, не оставив на месте никакой традиции, их родословное дерево прервалось; как каракозовцы [128], нечаевцы, долгушинцы [129], они были вырваны с корнем; отдельные, очень немногие уцелевшие личности если и были, то приставали к новым группам и вполне поглощались ими. А на севере благодаря большой организованности существовала преемственность революционных групп: чайковцы — последняя группа, носившая имя отдельного лица, — положили в 1876 году начало обществу «Земля и воля», а из него в 1879 году образовалась партия «Народная воля».

Но как бы то ни было, и пропагандисты, и бунтари в своей практической деятельности в народе потерпели фиаско, т. е. как в самом народе, так и в политических условиях страны встретили неожиданные и непреодолимые препятствия к осуществлению своей программы, как в то время они понимали ее. Людей, готовых продолжать революционную работу, пристать к определенному плану действий, было, однако, довольно много. Несмотря на все аресты, более опытные из них приступили к оценке прошлого, к выработке новых начал революционной практики.

Осенью 1876 года в Петербурге три чайковца — Юрий Николаевич Богданович, Александр Иванович Писарев и Н. Драго — начали разрабатывать принципы революционной деятельности в народе, положив в основу новой программы как свой личный, так и весь общественный опыт предшествующего времени со всеми его надеждами и неудачами. В то же время независимо от них другие революционные группы, во главе которых стоял старейший чайковец М. Натансон, имевший большие революционные связи, разрабатывали в Петербурге те же вопросы и пришли к тождественным выводам [130]. Результатом всех этих трудов была программа, известная впоследствии под именем «народнической» [131]. Она вошла целиком в программу общества «Земля и воля», а позднее — частью и в «Народную волю» [132].

В основание этой программы легла мысль, что русский народ, как и всякий другой, находящийся на известной ступени исторического развития, имеет свое самобытное миросозерцание, соответствующее уровню нравственных и умственных понятий, которые могли в нем выработаться при условиях, среди которых он жил. В народное мировоззрение входят как часть известные отношения народа к вопросам, как политическим, так и экономическим. При обыкновенном течении жизни без изменения учреждений, окружающих народную жизнь, переформировать раз установившиеся взгляды его на эти вопросы — вещь крайне трудная. Поэтому необходимо сделать попытку при революционной деятельности в народе отправляться от присущих ему в данный момент отношений, стремлений и желаний и на своем знамени выставить уже самим народом сознанные идеалы. Таким идеалом в области экономической является земля и трудовое начало как основание права собственности. Относительно земли народ никак не может и не хочет примириться с мыслью, что она может принадлежать кому-нибудь кроме него, ее сеятеля и ревнителя; он смотрит на нее, как на дар божий, которым должен пользоваться лишь трудящийся над нею; на современное же положение земельной собственности — как на временное пленение его поительницы и кормилицы; но рано или поздно эта земля вся отойдет к нему.