Клим Дегтярев - Штирлиц без грима. Семнадцать мгновений вранья

О чем Вальтер Шелленберг сумел договориться с Западом? До сих пор подробности этих встреч остаются в тайне. Хотя если судить по результатам, то шеф VI управления РСХА справился со своей задачей.

Например, только после подписания капитуляции немецких войск 11 мая 1945 года на юге страны высадилась английская парашютно-десантная дивизия «Красные дьяволы». А 26 мая в Тромсе стала высаживаться норвежская бригада, весьма незначительная по составу.

Свою задачу немцы выполнили пунктуально. Союзники тоже не подкачали. Их дальнейшая деятельность заключалась в том, что немцам предложили… разоружить самих себя. Главнокомандующий союзными войсками в Норвегии английский генерал Торне объяснил это «необходимостью заботиться о сохранении престижа и уважения, у немецких солдат к своим офицерам и рукрводителям». Позаботились и о престиже сотрудников гестапо. Торне дал указание командованию Вермахта в Норвегии самим арестовывать гестаповцев и передавать их в руки союзников. Подобная «забота» привела к тому, что гестаповцы попросту «затерялись» среди общей массы военнопленных.

Любопытно, что деятельность Вальтера Шелленберга в Скандинавии до сих пор малоизвестна, хотя он часто посещал Швецию и оккупированную немцами Норвегию. Как руководитель внешней разведки он являлся обладателем многих секретов, так или иначе связанных с военно-политической деятельностью союзников в этом регионе. Кроме того, именно из фьордов Норвегии, контролируемых немецкими войсками, о судьбе которых так беспокоился Вальтер Шелленберг, уходили куда-то в океан и после капитуляции немецкие подводные лодки. [231] Аюпов О. Тайная миссия бригаденфюрера Шелленберга // Парламентская газета. 2002.18 апр.

После капитуляции Германии Вальтер Шелленберг некоторое время жил на вилле шведского дипломата графа Фолька Бернадотта в Швеции. Однако в июне 1945 года союзное командование добилось его выдачи как военного преступника.

В отличие от другого интеллектуала и коллеги по СД Отто Олендорфа, Вальтер Шелленберг сумел избежать назначения — по совместительству — на должность начальника одной из четырех эйнзацгрупп. В итоге начальник III управления РСХА по приговору одного из Нюрнбергских трибуналов за прямое участие в уничтожении 90 тысяч советских граждан повешен, а начальника VI управления РСХА в апреле 1949 года приговорили всего лишь к шести годам заключения — за членство в преступных организациях (СС и СД) и расстреле нескольких советских военнопленных. [232] Гладков Т. Тайны спецслужб III рейха. — М., 2004. С. 98.

Освободился Вальтер Шелленберг в декабре 1950 года. Сначала жил в Швейцарии, но затем был вынужден переехать в Италию, где поселился в маленьком городке Палланца, расположенном на берегу озера Лаго-Маджоре. В конце жизни он тяжело болел и был помещен в клинику Формако, где готовился к операции на печени.

Немецкий журналист Клаус Харпрехт, который участвовал в подготовке к печати рукописи мемуаров шефа VI управления РСХА, так описал Вальтера Шелленберга в последний год его жизни:

«Когда я впервые встретил его в Палланца на Лаго-Маджоре на одной дружеской вечеринке в конце лета, я с трудом различил его среди гостей, собравшихся в большом отеле. Худощавый человек среднего роста, корректно одетый, не лишенный обаяния, у которого ни в жестах, ни в одном движении, ни в одной черте лица не было ничего бросающегося в глаза. Его можно было принять за любезного адвоката или за предпринимателя средней руки. Его вежливость казалась слишком напряженной, чтобы быть искренней. Несомненно, от этого человека исходило какое-то смутное обаяние, которое он временами пытался заставить сверкать во всю мощь. Он говорил спокойно, приглушенным и мягким голосом; он составлял фразы с небрежностью, мешающей ему полностью убедить собеседника. Тон его разговора временами нарушала какая-то странная нервозность. Становилось ясно, что Шелленберг старается в первое же мгновение завоевать своего собеседника при помощи тихой, почти незаметной атаки. Чувствовалось, что он не в состоянии переносить недоверчивую отчужденность и сдержанность, что он давно уже не обладает той уверенностью в себе, какую охотно демонстрирует. Казалось, его большие светлые глаза не перестают выпытывать у собеседника, как тот «относится» к Шелленбергу, в состоянии ли еще он, бывший шеф германской тайной службы, оказывать на окружающих такое же влияние, как это бывало раньше. Осторожная реакция партнера портила ему все удовольствие от беседы. Он чувствовал себя вынужденным усилить нажим. На глазах его самоуверенность превращалась в банальное тщеславие. В этом, конечно, нет ничего удивительного. Самоуверенность Шелленберга была лишена всякой социальной опоры. Его родители принадлежали к среде обедневшего бюргерства, ставшего жертвой войны, революции и инфляции. В юности ему, несомненно, пришлось узнать нужду. В наследство от родителей ему досталась, пожалуй, социальная амбиция — средств же для ее удовлетворения не хватало. Таковы классические условия для становления парвеню, человека, стремящегося любой ценой «выбиться в люди», испытывающего сомнительную страсть к общению с избранным обществом» и склонного добиваться своего на пути авантюр и несолидных спекуляций, а не в результате упорного труда. После Первой мировой войны стендалевский Жюльен Сорель наверняка не облачился бы в сутану священника. Пример этот выбран не случайно: люди, подобные Шелленбергу, склонны к сомнительной романтике. Их с магической силой притягивает мир, расположенный по ту сторону установленных порядков, по ту сторону скучной расчетливости. Необычное у них — в порядке вещей, случайное для них — правило. Недаром Шелленберга особенно привлекала эпоха Возрождения. В этом он сближается с представителями «потерянного поколения» послевоенной Европы. Их восхищение мощью торжествующей воли героических личностей соответствовало их собственной слабости. Их внутренняя раскованность делала их рабами коллективизма. Слабости и дарования, сплетенные в этих людях воедино, велимежду собой роковую игру.

Когда, например, Шелленберг наталкивался в деловом споре на упорное сопротивление, он умел изменить тактику, отказавшись от грубого психологического давления. В течение нескольких секунд исчезало его озлобленное напряжение; сложив оружие, мило улыбаясь, он соглашался на капитуляцию, условия которой он пытался выторговать с невозмутимой терпимостью. Насколько сильно было в нем стремление оказывать влияние на окружающий его мир и людей, настолько же легко он сам поддавался чужому влиянию.