Александр Снисаренко - Рыцари удачи. Хроники европейских морей

Не был чужд человеческих слабостей и Джон Хоули. Когда летом 1399 года французские пираты напали на его родной город Дартмут и разграбили его, Хоули обратился к Ричарду II Плантагенету за разрешением на ответную акцию. Разрешение было легко получено, и Хоули, собрав все корабли, какие смог обнаружить в дартмутском порту, взял курс на континент.

Дебют его оказался удачным: он возвратился в Англию с тридцатью четырьмя французскими кораб­лями, захваченными у берегов Нормандии и Бретани. История умалчивает о том, были ли это пиратские корабли и все ли они доподлинно принадлежали французам.

Умалчивает она и о роли Джона Хоули в последо­вавшем почти сразу после его возвращения государ­ственном перевороте: именно в эти дни в Англию вернулся изгнанный Ричардом двоюродный его брат герцог Ланкастер и возглавил мятеж на севере стра­ны. Тот факт, что после воцарения герцога под именем Генриха IV и заточения последнего Плантагенета в замок Понтефракт, или Помфрет, близ Уэйкфилда 30 сентября, где он умер четыре месяца спустя при невыясненных, но весьма странных обстоятельствах, а также то, что на Джона Хоули внезапно пролился золотой дождь,- все это может кое-что прояснить в этой истории. С первых же дней своего правления Генрих сделал его адмиралом, членом парламента и прочая, и прочая. Спрашивается - за что? Ведь фа­милия Хоули никогда не значилась в книге английских пэров. И о каких «заслугах перед страной» говорится в королевском указе? О единственном полупиратском рейде к берегам Франции с патентом Ричарда в кар­мане? Едва ли это было таким уж выдающимся собы­тием для того беспокойного времени.

Все это очень загадочно. Но, как бы там ни было, Хоули с этих пор поправлял свои дела на вполне за­конном основании. Под прикрытием своих титулов и патентов он собрал, например, в 1403 году корабли Дартмута, Плимута и Бристоля и с ними захватил в Бискайском заливе семь генуэзских и испанских «куп­цов».

Не исключено, что в этом бискайском рейде участ­вовал и некто Гарри Пэй из города Пула, тоже распо­ложенного на южном побережье Англии немного во­сточнее Дартмута: Бискайский залив был излюблен­ным местом его действий, и как раз в это время Гарри грабил его берега, особенно досаждая испанцам. После того как он обчистил несколько кораблей его католического высочества, а затем, высадившись в Нормандии, украл дорогое распятие в прибрежной церкви, числившееся к тому же среди особо почитаемых реликвий, терпение испанцев истощилось. Не сумев дотянуться до самого Пэя, они совместно с француза­ми сожгли его родной город.

Тогда Пэй, вероятно не без содействия Хоули, заручился поддержкой закона и стал капером в соста­ве королевского флота под командованием лорда-адмирала Томаса Бэркли. В 1406 году он для начала свел счеты с французами, захватив со своими пятнад­цатью кораблями сто двадцать французских (это событие англичане внесли в свои анналы как выда­ющуюся победу в Столетней войне), а затем снова переключился на испанцев, передоверив грабежи Фран­ции «молодцам из Фауэя» - портового города в Кор­нуэлле.

Однако звезда фауэйских пиратов померкла, не успев как следует разгореться. Ко времени их выхода на морскую арену обстановка в Ла-Манше заметно изменилась, как, впрочем, и в самой Англии. Нельзя сказать, что, низложив Ричарда, Генрих завладел британской короной. Он ее только примерил. «Не стоит царствовать, когда престол непрочен под тобой»,- сказал Шекспир. Генрих считал - стоит. Но ему ме­шал... покойный Ричард. По всей Англии бродили слухи о его чудесном вызволении, и по всей Англии в подтверждение этих слухов то там, то здесь объяв­лялись люди, выдававшие себя за последнего Плантагенета и, естественно, претендовавшие на английский трон. И все они рано или поздно оказывались во главе разбойничьих отрядов или пиратских флотов.

Борьба с лжеричардами занимала все мысли Лан­кастера. А это означало и борьбу с пиратством. Чуть ли не с первых дней своего водворения в Тауэре (до XVI века он служил не только тюрьмой, но и коро­левским дворцом), когда гамбургские купцы все еще вылавливали на Гельголанде последних ликеделеров, Генрих заключил соглашение с Испанией и Францией об отказе прибегать к услугам рыцарей моря и о совместной борьбе против них. Однако это привело лишь к тому, что английские пираты стали теперь совершенно безнаказанно орудовать только в без­защитных английских водах, поскольку королевский флот превратился к тому времени в фикцию и почти целиком стал пиратским.

Тогда Генрих попытался стравливать разбойников друг с другом, выдавая одним каперские свидетельства на ловлю других, а всем желающим - против их всех. Но это привело к такому взрыву разбоя на море и на побережьях, что ни один англичанин не мог теперь знать наверняка, кто сидит с ним за одним столом в таверне. Генрих V попытался было изменить положение вещей, но двумя годами позже возобновил практику своего предшественника.

Королевская власть становится в Англии все более и более призрачной. Сами короли этого еще не пони­мают, они царствуют. Царствуют, но не управляют. Бразды государственного правления берут в свои руки рыцари. Берут исподволь, настолько ненавязчиво, что трудно определить ту грань, за которой короли превратились не более чем в жителей Тауэра (а иногда и узников). По-видимому, это случилось в конце царст­вования Генриха V. С этого времени история Англии стала делаться далеко от Лондона. В Лондоне теперь «делали» только королей.

Имена Ричардов и Эдуардов сменяются на страни­цах английских хроник, как в калейдоскопе, но вместо фамилии Ланкастер или наряду с ней все чаще начи­нает мелькать другая. Мы напрасно стали бы искать ее в перечне пиратских капитанов того времени, но она частенько попадается в списках их клиентов, пожелавших воспользоваться услугами рыцарей мор­ских дорог. Обладатели этой фамилии и сами были рыцарями, она фигурирует еще и в придворных хро­никах. Наконец, ее можно отыскать на современной географической карте.

В самом сердце Англии, на полпути между родиной Шекспира Стратфордом и многострадальным Ковент­ри, возвышается двенадцатиметровая скала, увенчан­ная своеобразной зубчатой «короной» - белокамен­ным средневековым замком, чья причудливая архи­тектура и зловещая слава вот уже много столетий привлекают толпы путешественников. Это владение графов Уорвиков - древнейшего рода, снискавшего громкую и до некоторой степени скандальную извест­ность в истории двух великих королевств - Англии и Франции. Вниманию туристов здесь предлагаются обширная картинная галерея, замечательная оружей­ная палата и уникальная ваза, найденная в окрест­ностях Тиволи и доставленная в Англию. Гиды при этом не забывают упомянуть, что город Уорвик - место рождения знаменитого писателя и поэта XIX века Вальтера Сэвиджа Лендора и что чуть севернее расположен городок Кенильворт, прославленный одно­именным романом тезки Лендора - сэра Вальтера Скотта.