Эйлин Пауэр - Люди средневековья

Он обращается к жене как к «сестре», демонстрируя свою любовь и уважение.

Такие длинные морализаторские трактаты о семи смертных грехах и еще более смертоносных добродетелях были очень популярны в Средние века. Самый известный для английских читателей содержится в «Рассказе приходского священника» в «Кентерберийских рассказах» Чосера и был взят из книги «Сумма Грехов и Добродетелей» брата Лоренса, жившего в XIII веке. Разделы о смертных грехах достойны прочтения, поскольку в них обычно приводится живое описание повседневной жизни. Разделы домовладельца, как и следует ожидать, написаны энергичным, ярким языком. Вот, например, как он описывает женское пьянство и обжорство: «Бог требует, чтобы человек постился, а обжора говорит: „Я все равно буду есть“. Бог требует, чтобы мы вставали рано и шли в церковь, а обжора говорит: „Я вчера слишком много выпила, а церковь не заяц, в лес не убежит“. Когда же она с трудом встает, знаете ли вы, какие молитвы она читает? Ее заутреня звучит так: „Ха! Что мы будем пить? Неужели после вчерашней ночи ничего не осталось?“ После этого она читает часы перед обедней: „Ха! Какое хорошее вино мы пили вчера!“ После этого она молится: „У меня болит голова, надо выпить, и все пройдет“». Подобное обжорство и пьянство покрывает женщину позором, ибо из-за них она становится грубой, опускается и начинает воровать. Таверна — это храм дьявола, куда приходят молиться его ученики и где он совершает свои злодейства. Ибо, когда люди идут туда, они держатся прямо и говорят нормально, рассуждают здраво и мудро и могут дать хороший совет, когда же они возвращаются домой, то не могут не только прямо идти, но и говорить; все они глупеют, теряют разум и идут домой, ругаясь, дерясь и обманывая друг друга. Раздел, посвященный Алчности, особенно полезен, ибо в нем рассказывается о грехах, которые творят душеприказчики, вымогающие ренту господа, владельцы лавок, устанавливающие грабительские цены, фальшивые адвокаты, ростовщики и игроки.

Домовладелец также предупреждает жену, что не следует допускать просрочек в платежах за товары, взятые в кредит: «Скажи своим слугам, чтобы они вели дела с людьми миролюбивыми, и торговались всегда заранее, и вели записи расходов, и платили почаще, а не заводили длинные списки сумм, которые они задолжали лавочникам, на палочках или на бумаге, хотя вести подсчеты долгов на палочках или на бумаге все же лучше, чем держать все в памяти, поскольку кредиторы всегда уверены, что ты должен им больше, а должники думают, что меньше, и это приводит к спорам, упрекам и ненависти. Требуй, чтобы те кредиторы, которые охотно дают тебе в долг, почаще получали то, что им причитается, и чтобы слуги отдавали им деньги с охотой, — это поможет тебе сохранить дружбу со своими кредиторами и они тебя не покинут, ибо расположение миролюбивого человека, один раз потерянное, не всегда удается вернуть назад».

Интересно отметить, что слово «кровавый» приобрело значение «проклятый» очень давно. Домовладелец пишет: «Запрещай им… использовать грубые ругательства и неприличные слова, которые любят произносить некоторые дурные или плохо воспитанные люди. Эти люди, впав в ярость, говорят — „кровавая“ неделя, „кровавый“ день, не зная или не желая знать, что означает слово „кровавый“. И честная женщина тоже этого не знает, поскольку ей позволяется видеть кровь только тогда, когда при ней режут курицу или овцу».

В обязанности женщин входит обеспечивать дом декоративными тканями — «заказывать и расстилать их, и в особенности украшать ими комнату и брачную постель, которая будет освящена… И заметь, что если ты закрываешь кровать сукном, то поверх него надо положить покрывало из меха горностая, если же она покрыта саржей или вышитой тканью… то горностаевый мех класть не надо».

«Пасквиль на английскую политику» был напечатан в книге «Политические поэмы и песни» под редакцией Томаса Райта. Эта замечательная поэма написана в 1436 или 1437 году для того, чтобы заставить англичан «следить за окружающим, а именно за узким проливом» между Дувром и Кале, поскольку, по мнению автора, основу английской мощи составляет ее торговля, для сохранения которой необходимо обеспечить господство на морях. Главная ценность поэмы заключается в том, что она дает очень подробную картину тех товаров, которые Англия вывозила в различные европейские страны, и тех, которые она ввозила оттуда.

Надгробия Линвуда и его отца «Джона Линвуда, торговца шерстью», до сих пор сохранились в Линвудской церкви. Ногами они попирают мешок с шерстью, а на мешке сына выбита его торговая марка.

«Йоркское собрание завещаний». Ричард Рассел был хорошо известным в Йорке торговцем шерстью. В разные времена он был членом городского совета двенадцати, шерифом и мэром и умер в 1435 году. Его имя постоянно упоминается в городских документах.

«Сэр, суда с шерстью прибыли в Кале, за исключением трех — двое из них сейчас в гавани Сэндвича и одно — в Остенде, и ему пришлось выбросить всю свою шерсть за борт». «Далее, сэр, в пятницу в 27-й день февраля пришло судно из Дувра, и говорят, что в четверг к стражникам в Кале явился пассажир из Дувра и заявил, что за ними гнались французы и загнали их в гавань Дюнкерка».

Ричард Сели пишет младшему брату Джорджу: «Как я понял, ты купил хорошего сокола. Я очень рад этому, ибо, с Божьей помощью, он принесет нам много добычи. Если бы я знал, с каким судном ты его передашь, я встретил бы его в Дувре и содержал бы до твоего приезда. Твою суку постигло огромное несчастье, ибо она принесла четырнадцать щенков и после этого перестала есть, и поэтому она умерла и все ее щенки — тоже, но я надеюсь, что ты скоро приедешь…»

В завещании другого Томаса Пейкока, суконщика, умершего в 1580 году, тоже говорится о семейном деле. Он оставляет двадцать шиллингов «Вильяму Гиону, моему ткачу», а также «семь фунтов десять шиллингов полновесных денег Англии для распределения среди тридцати беднейших бродячих сукновалов в окрестностях Когсхолла, то есть по пять шиллингов каждому». Вильям Гион, или Гийон, был родственником очень богатого суконщика, Томаса Гийона, крещенного в 1592 и похороненного в 1664 году, который, как говорят, скопил благодаря торговле сто тысяч фунтов. Зять Томаса Пейкока Томас Тил также был выходцем из семьи суконщиков, ибо в сертификате, датированном 1577 годом, где указана вся шерсть, купленная суконщиками Когсхолла за последние три года, встречаются имена Томаса Тила, Вильяма Гиона, Джона Гуддея (семье которого первый Томас Пейкок оставил кое-какие деньги), Роберта Егона (который был упомянут случайно в завещании, как человек, имеющий дом рядом с церковью, и который был отцом епископа Норичского).