Роман Ключник - Лекции Президентам по Истории Философии и Религии

В его патриотической позиции сомнений не было — всей силой своего таланта он показал «цивилизованных» космополитов в романе «Бесы» в лице Карамазова — эдакого «общечеловека», которому «ничего нет приятнее ему, как объявить банкротство России во всех отношениях перед великими умами Европы».

«Я никогда не мог понять мысли, что одна десятая доля людей должна получать высшее развитие, а остальные девять десятых должны лишь послужить к тому материалом и средством, а сами оставаться во мраке», — сокрушался Фёдор Михайлович.

Эта фраза Достоевского касалась всех обеспеченных слоёв в государстве: монархов, дворян, высшее чиновничество, помещиков, буржуа и естественно — евреев. Последним он уделил особое внимание и написал специальную исследовательскую работу — «Еврейский вопрос».

Читателю, исследователю, прошедшему с нами уже солидный исследовательский путь, будет не трудно понять в этом вопросе Фёдора Михайловича —

«Разумеется, мне ответят, что все обуреваемы ненавистью, а потому все лгут. Конечно, очень может случиться, что все до единого лгут, но в таком случае рождается тотчас другой вопрос: если все до единого лгут и обуреваемы такою ненавистью, что с чего-нибудь да взялась же эта ненависть, ведь что-нибудь значит же эта всеобщая ненависть, «ведь что-нибудь значит же это слово все!», как восклицал некогда Белинский».

«Мне даже случилось с народом, в массе народа, в одних казармах, спать на одних нарах. Там было несколько евреев — и никто не презирал их, никто не исключал их, не гнал их… и что же, вот эти евреи чуждались во многом русских, не хотели есть с ними, смотрели чуть не свысока(и это где же? в остроге!) и вообще выражали гадливость и брезгливость к русскому, к «коренному» народу».

«Положим, очень трудно узнать сорокавековую историю такого народа, как евреи; но на первый случай я уже то одно знаю, что наверно нет в целом мире другого народа, который бы столько жаловался на судьбу свою, поминутно, за каждым шагом и словом своим, на своё понижение, на своё страдание, на своё мученичество. Подумаешь, не они царят в Европе, не они управляют там биржами хотя бы только, а стало быть, политикой, внутренними делами, нравственностью государств».

Бесспорно, — замеченное Достоевским можно отнести равно и к нашей эпохе. Разница лишь в том, что тогда евреи вспоминали средневековый гнёт, а теперь упрекают немцев и всем напоминают о Холокосте. Причём понятно, что это стало не только национальной традицией, но важным элементом международной политики.

«между тем я только что прочёл в мартовской книжке «Вестника Европы» известие о том, что евреи в Америке, Южных штатах, уже набросились всей массой на многомиллионную массу освобождённых негров и уже прибрали к рукам по своему, известным и вековечным своим «золотым промыслом»…»

«А десять дней тому назад прочёл в «Новом времени» (371) корреспонденцию из Ковно прехарактернейшую: «Дескать, до того набросились там евреи на местное литовское население, что чуть не сгубили всех водкой, и только ксендзы спасли бедных опившихся…

Просвещенный корреспондент… сообщает при этом, что поднялись вслед за ксендзами и просвещённые местные экономисты, начали устраивать сельские банки, именно чтобы спасти народ от процентщика-еврея… чтобы можно было «бедной трудящейся массе» получать предметы первой потребности по настоящей цене, а не по той, которую назначает еврей».

Как видим, Ф. М. Достоевский отмечает те же массовые технологические факты и явления, с которыми столкнулись и мы в своём исследовании. Достоевский отмечает факт, что этот паразитический приём-процесс с крестьянами перекинулся и на исконно русские земли —

«кто тотчас же заместил, где только мог и поспел, упразднённых помещиков, с тою разницею, что помещики хоть сильно эксплуатировали людей, но всё же старались не разорять своих крестьян, пожалуй, для себя же, чтобы не истощить рабочей силы, а еврею до истощения рабочей силы дела нет, взял своё и ушёл».

«Стало быть, еврейству там и хорошо, где народ ещё невежествен, или несвободен или мало развит экономически, — тут-то, стало быть, ему и лафа!»

«Капитал есть накопленный труд: еврей любит торговать чужим трудом! …евреи всё кричат, что есть же и между ними хорошие люди. О, Боже! Да разве в этом дело?..

Мы говорим о целом и об идее его, мы говорим о жидовстве и об идее жидовской, охватывающей весь мир, вместо «неудавшегося» христианства…», «недаром же они властители кредита и недаром, повторяю это, они же властители и всей международной политики, и что будет дальше — конечно, известно и самим евреям: близится их царство, полное их царство!

Наступает вполне торжество идей, перед которыми никнут чувства человеколюбия, жажда правды, чувства христианские, национальные и даже народной гордости европейских народов. Наступает, напротив, материализм, слепая, плотоядная жажда личного материального обеспечения, жажда личного накопления денег всеми средствами — вот всё, что признано за высшую цель, за разумное, за свободу…»

Это был отчаянный тревожный звон в колокол нашего пророка. Боль и плачь неизбежного трагического будущего. Достоевский не видел выхода из создавшейся трагической ситуации.

«Жиды погубят Россию», «Безбожный анархист близок — наши дети увидят его. Интернационал распорядился, чтобы европейская революция началась в России, и начнётся, ибо нет для неё отпора ни в управлении, ни в обществе», — печально констатировал приближающиеся события великий мыслитель. До революции в России оставалось совсем немного.

Глава 5. Крестьянская защита

В 1881 году в России начались первые крестьянские погромы евреев, которые продолжались на протяжении двух лет.

И началось это изгнание евреев крестьянами в провинциальных городках на юге России. Первый погром произошёл 15 апреля в Елизаветграде. 17 апреля погром был подавлен войсками, был убит один еврей. Затем погромы начались в Одесской губернии, Киевской. Черниговской.

Во-первых, — эти события указывали на то, что те процессы и технологии, которые российское правительство наблюдало в Белоруссии — уже начали происходить в России, в центральных областях Украины, — евреи стали хозяйничать в сельском хозяйстве: в скупке и торговле хлебом, в вопросах аренды землёй.

К началу 80-х, как отмечает революционный еврейский деятель Ю.Лурье (Ларин) почти в каждой российской деревне жило по две-три семьи евреев, которые контролировали всю торговлю, ссуды и винокурение (С).

Во-вторых, эти еврейские погромы явились последней каплей отчаянно кричавшей, — что что-то необходимо предпринимать, хотя бы для защиты русского крестьянства.