Роман Ключник - Лекции Президентам по Истории Философии и Религии

В их тёмных глазах не было особой гордости за Ленина, но пронзительно звучал вопрос — как теперь будем делить власть над Россией? — А кто сражался и погибал за эту власть с 1901 г. и по 1906 год, когда в это время молодой здоровый Ленин валял дурака и беспечно жил в благополучной Европе на чьи-то деньги? Это были не шуточки, это были старые закаленные террористы, и Ленину пришлось не легко.

Они выразили страстное желание совместного управления Россией и в категоричной форме потребовали создания совместного коалиционного «однородного социалистического правительства».

Ленину очень жалко было не то что отдавать власть, но делиться ею. Вот она долгожданная мечта — в его руках, а этих людей Ленин прекрасно знал — отдай им палец, — считай, что уже нет руки, и чем это кончится и будет ли жив Ленин не понятно…

Вот теперь, вероятнее всего, Ленин в очередной раз вспомнил свои же слова, сказанные ещё в 1903 г:

«Самостоятельность и независимость Бунда не подлежит сомнению, равно как и постепенное их усиление». И постараться самому применить свои же советы: «С Бундом надо быть корректным и лояльным, но в то же время архихолодным, застёгнутым на все пуговицы и на законной почве припирать его неумолимо и ежечасно, идя до конца без боязни», «с Бундом надо готовить войну, если хотеть с ним мира».

Раскол между друзьями и партнёрами наметился с самого начала властвования — ёщё вечером 25 октября, когда начался. Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, который открыл бундовец Ф. Дан, — кадеты Л.Хинчук и М.Гендельман покинули съезд в знак протеста против захвата власти силой. То же самое сделали члены «Бунда» во главе с Р. Абрамовичем и Г. Эрлих.

«Когда-нибудь вы поймёте, в каком преступлении вы участвовали», — давил на совесть ленинцев «чистый» Цедербаум (Мартов). Разразилась ссора, получился скандал.

«Тем, кто отсюда ушел, и кто выступает с предложениеями, мы должны сказать: вы — жалкие единицы, вы банкроты, ваша роль сыграна, и отправляйтесь туда, где вам отныне надлежит быть: в сорную корзину истории…», — посылал всех малодушных евреев подальше… боевой Лейба Бронштейн (Троцкий) (обе цитаты из исследования — В. А. Поцелуева, далее — П.).

И они ушли.… Но потом сообразили, что этим только облегчили жизнь Ленина, Бронштейна и им подобных, а главное — этим сами себя лишили даже маленького кусочка от захваченного пирога.

На следующий день, 26 октября, посовещавшись и оценив свои силы и возможности, обиженные решили пугнуть Ленина резким заявлением, чтобы был сговорчивее —

«Железнодорожный профсоюз объявляет всех тех, кто будет продолжать решать споры внутри страны силой оружия, врагами демократии и предателями родины».

Такая мощная структура как Викжель был полностью в руках Бунда — только 3 члена правления этой организации из 29 были ленинцами. Кроме того, Бунд насчитывал как националистическая еврейская организация — 400 тысяч членов. С этой силой также нельзя было не считаться.

После чего бундовцы пришли к Ленину с мирным предложением дележа и ультиматумом всероссийской забастовки железнодорожников уже намеченной на 29 октября, и всеми вытекающими отсюда последствиями.

Некоторые сторонники Ленина дрогнули и начали на него давить — «От нас отшатнуться и те группы, которые нас поддерживают. И мы не в состоянии будем удержать власть», — объяснял Рыков.

Как обычно в таких ситуациях, запаниковал Розенфельд (Каменев): «Пока мы справимся с забастовкой (ж. д.) пройдёт несколько недель… мы проиграем», «Бороться можно только с Викжелем, но не против него…». В таких ситуациях его всегда поддерживал его друг — Хирш Апфельбаум (Зиновьев).

Симпатизирующая новой власти Гиппиус о требовании 29 октября Бунда с иронией писала — «уже развёл руками чёрными Викжель пути».

Но Ленин не сдавался, упорно не хотел делиться, и ехидно ответил — «берите власть в ИК. Но мы пойдем к морякам!» (С). Это была ответная угроза физической расправы, — ведь РВК руководил Бронштейн (Троцкий).

«В восстании участия не принимавшие. Хотят вырвать власть у тех, кто их сверг (Врем. пр.). Незачем было поднимать восстания, если мы не получим большинства», — поддерживал Ленина Бронштейн, — он также не хотел делиться захапанной властью, Россией.

Ленин с Троцким понимали, что им противостоят не Корниловы и Львовы, а умные люди, владеющие той же опасной технологией замутнения мозгов. Поэтому 27 октября они декретом СНК закрыли все небольшевистские газеты — «Речь», «День», «Новое время» и другие.

Этими действиями они убрали противника с информационного пространства и установили свою монополию над российскими «массами»; то есть — лишили недавних друзей по борьбе с российской властью возможности воздействовать на российский массы, лишили другие революционные еврейские организации силы — силы российских масс.

«В своё время во имя гуманности они требовали свободы слова, и отмены смертной казни. Но как только они пришли к власти, — была установлена такая цензура, которой не знал даже в самые мрачные времена царизм. Смертная казнь практически применялась повсеместно, а затем её ввели в «легальном плане» — комментировал действия марксистов-большевиков их современник Альфред Розенберг.

28 ноября партия кадетов организовала митинг у Таврического дворца, где располагался Совет, с требованием к Ленину — вернуть демократические свободы. После этого давления «народного» митинга Ленин партию кадетов — «Винаверов» и «Слиозбергов» объявил «врагом народа»

В этот же день (28 октября) откуда-то появился всеми забытый старик Г.В.Плеханов и подлил масла в огонь со своим «Открытым письмом к Петроградским рабочим», в котором предупреждал о неизбежности тяжёлой гражданской войны.

Конфликт между старыми и молодыми террористами за захваченную Россию набирал остроту, если даже немногословный Дзержинский заявил — «…мы не допустим отвода Ленина и Троцкого» (П) из ЦК. Все вокруг притихли, наблюдали за этими разборками, дележом власти на самой верхушке — неужели в России вспыхнет еврейская междусобица, еврейская гражданская война в России?

Обе стороны понимали, что этого допустить никак нельзя.

В это время — 29 октября в центре Петербурга подняли вооружённое восстание против захватчиков молоденькие курсанты военных училищ. Они довольно быстро захватили Михайловский манеж и Государственный банк. А со стороны Павловска и Красного села стали наступать на столицу части генерала Краснова, за спиной которого появился сбежавший Керенский.

В этой ситуации было не до разборок и обе еврейские стороны пошли на взаимные уступки.

Бундовцы попросили отдать им хотя бы несколько министерских постов. Ленин согласился рассмотреть это предложение, и обе стороны создали согласительную комиссию.