А Кабацков - «Включен в операцию». Массовый террор в Прикамье в 1937–1938 гг.

Через неделю партком ВКП(б) органов НКВД, установив

«факт срыва слушания по радио доклада т. Сталина… из-за деляческого подхода к этому вопросу т. Лосос по мотивам служебной загруженности», укажет начальнику горотдела «на непартийное его поведение» [194] Протокол заседания парткома ВКП(б) органов НКВД г. Перми. 11.04.1937 г. // ГОПАПО. Ф. 78. On. 1. Д. 72. Л. 36. .

Критика снизу означала, что пошатнулся неоспоримый прежде должностной авторитет, а с ним и надежды на дальнейшее безбедное существование. Тем более руководители территориальных органов лучше рядовых сотрудников были осведомлены о масштабах арестов. Пройдет два-три месяца, и их самих подверстают к делу о чекистском ответвлении заговора на территории Свердловской области [195] Кроме упомянутого ранее А. П. Морякова (Ворошиловский горотдел) были арестованы Г. М. Файнберг (Кизеловский горотдел НКВД), Другов (Коми-Пермяцкий окротдел), Н. X. Малютин (Ординский райотдел) и др. Такой судьбы избежал в самый последний момент начальник Пермского горотдела НКВД, капитан госбезопасности Л. Г. Лосос, застрелившийся из служебного оружия 31 июля 1937 г. Нельзя сказать, чтобы эти работники не пытались перестроиться на ходу. Л. Г. Лосос даже поощрял одного из первых фабрикантов дел — начальника ОО 82 с. д. Ф. П. Мозжерина, выписывал ему премии, ставил в пример. Моряков, так же как и Файнберг, производил аресты по обвинению в троцкизме (Файнберг арестовывал и своих товарищей по бюро горкома), но делали они все это слишком медленно, осторожно, с оглядкой на прежние правила. .

В партийной среде начинают циркулировать слухи, что в органах нечисто, и от них следует держаться подальше. В этой связи характерна первая реакция партийного работника на предложение принять одного из его подопечных на работу в НКВД:

«Неужели такому парню ты не можешь подобрать лучшую работу и суешь его в такую яму?» [196] Стенограмма V городской партийной конференции. Г. Молотово. 5–6 мая 1937 г. // ГОПАПО. Ф. 620. Оп. 17. Д. 49. Л. 202. .

Все эти события, происходившие в считаные недели, не могли не отразиться на настроениях рядовых сотрудников НКВД. Вся их прежняя работа была обесценена, сведена к нулю разоблачением грандиозного заговора, охватившего все звенья партийного, государственного (в том числе и их ведомственного) аппарата. Сами же они, как выяснилось, исполняли жалкую роль подручных врагов народа, их невольных пособников или слепых орудий.

Так, начальнику Ординского райотдела НКВД Н. X. Малютину бдительные партийные товарищи вменили в вину то, что он, «…состоя членом бюро Ординского РК ВКП(б), а также членом президиума РИК, не мог не знать, что они выполняют вредительские планы по сельскому хозяйству» [197] Накаряков — Новоку. С. Орда. 21.08.1937 г. // ГОПАПО. Ф. 946. Оп. 5. Д. 260. С. 2. Николая Харитоновича Малютина исключили из партии как «пособника врагов народа». Парторганизация райотдела тут же потребовала «…освободить от обязанностей конюха Балахонова как подхалима Малютина». Там же. С. 209. Затем в январе 1938 г. арестовали, но уже 13 июля того же года освободили и дело прекратили «…за недоказанностью предъявленного обвинения». ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 16402. Л. 2. .

Новые командиры, присланные Москвой, должны были направить сотрудников НКВД на путь искупления своих вольных или невольных грехов: потери бдительности, политической слепоты, идиотской беспечности.

Руководство НКВД 1937–1938 гг. состояло как из людей, принадлежащих к кадровому составу органов (таковых было большинство), так и из новобранцев из числа ответственных комсомольских работников. И те, и другие были людьми пришлыми. Часть из них работала в центральном аппарате, как правило, в экономическом отделе — вместе с начальником Свердловского УНКВД Дмитрием Матвеевичем Дмитриевым. Вторые были откомандированы из НКВД УССР, третьи — из областных управлений Российской Федерации — из Ростова-на-Дону, Горького. Кадры перемещали настолько стремительно, что канцелярии не справлялись с переводом соответствующих документов.

Начальник Ворошиловского райотдела НКВД 3. М. Тильман в январе 1939 г. почтительнейше просил заместителя Наркома Меркулова «…помочь в вопросе снятия с партучета, который тянется уже полгода». В июне 1938 г. он был переведен из НКВД УССР в Свердловское управление, туда же должны были отправить и партийные документы, но не переслали [198] Тильман — Меркулову. Г. Березники. 10.01.1939 г. // ГОПАПО. Ф. 59. On. 1. Д. 336. Л. 31–32. . Постепенно в команду Дмитриева вошло и несколько местных работников, обнаруживших нужные профессиональные и личные качества. В Перми таким был Мозжерин — начальник особого отдела 82 стрелковой дивизии, в 1937 г. соорудивший вместе с прибывшим из Свердловска Дмитриевым всесоюзную повстанческую организацию из красноармейцев 61 батальона тылового ополчения, «состоявших из числа бывших служителей религиозного культа», за что НКВД СССР был награжден «боевым оружием и металлическими часами» [199] Выписка из протокола допроса Аликина А. М. 17.02.1939 г. // ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12396. Л. 120. .

Заметим, что взаимоотношения внутри руководящего круга были достаточно напряженными. Люди, прибывшие из разных мест, не слишком доверяли друг другу. Помощники начальника управления открыто враждовали между собой. «Считаю необходимым отметить, — показывал на допросе Д. М. Дмитриев, — что со всеми этими лицами, которые я перечислил [заместителем начальника УНКВД Чистовым, помощником начальника УНКВД — Боярским, другим помощником Ардаевым, начальником отдела Шариковым. — О. Л.], Дашевский находился во враждебных отношениях, что он не скрывал от сотрудников УНКВД и что очень легко подтвердить, расспросив их. С другой стороны, эти лица платили ему таким же отношением». Впрочем, Дмитриев, под начало которого попали самые разные люди, относился к ближайшим сотрудникам в высшей степени лояльно. Арестованный, неоднократно битый на допросах, обвиненный и сознавшийся в контрреволюционных преступлениях, он охотно давал показания против давно ликвидированных сослуживцев по центральному аппарату НКВД, не стеснялся бросить тень подозрения на самого Ежова, тогда еще народного комиссара, искусно подталкивал к расстрельному подвалу своих следователей, но в то же самое время всеми силами выгораживал прежних подчиненных:

«Заговорщиками были только я сам и Дашевский» [200] См.: Показания Дмитриева Д. М. от 16.10.1938. Лубянка… С. 601. .

Что касается новичков, начальника Ворошиловского горотдела Соломона Исааковича Шейнкмана и Василия Ивановича Былкина — заместителя начальника Пермского горотдела, то оба они до 1936 г. работали в комсомоле. Шейнкман в центральном комитете — ответственным инструктором орготдела; Былкин — секретарем Тульского горкома [201] См.: Протокол судебного заседания. 21–23 августа 1939 г. в Военном Трибунале Московского военного округа войск НКВД // ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 6857. Т. 6. Л. 176–177. Из протокола допроса обвиняемого Шейнкмана Соломона Исааковича. 2.02.1939 г. // ГОПАПО. Ф. 641/1. Оп. 1.Д. 15357. Т. 2. Л. 157. . Летом 1937 г. они прибыли на место новой службы и тут же активно приступили к подготовке и проведению массовой операции, чем усердно занимались вплоть до собственного ареста. Шейнкман «…был настоящий террорист, он двух сотрудников посадил, их расстреляли», — спустя без малого двадцать лет вспоминал о своем прежнем начальнике Павел Иванович Власов [202] Протокол № 25 заседания партийного бюро партийной организации Областного Управления милиции УМВД // ГОПАПО. Ф. 1624. On. 1. Д. 50. Л. 166. .