А Кабацков - «Включен в операцию». Массовый террор в Прикамье в 1937–1938 гг.

В начале 1937 г. бывшего охотника за партизанами судили [415] Из показаний очевидцев не совсем ясно, сколько судов над Т. С. Мориловым прошло в то время — 1 или 2. . На суде выяснились другие биографические подробности. До приезда в Беркутово Морилов жил в нынешней Кировской области, состоял в партии. В 1931 г. его из ВКП(б) исключили за сокрытие фактов биографии. Выяснилось, что до революции он был стражником. После этого Морилов перерезал себе горло, однако его спасли.

Суд приговорил Морилова к 2 годам лишения свободы, но он «почему-то» наказание не отбывал. Вскоре после ареста «группы кулаков», Морилов «за плохую работу» был исключен из колхоза, уехал в Свердловск, где и умер.

Материалы дела, о котором мы пишем, показывают, что Т. С. Морилов и агент «Марилов», скорее всего, одно и то же лицо. Нам не известно, когда и при каких обстоятельствах началось его сотрудничество с НКВД. Важно, как нам кажется, обратить внимание на другое. Современные концепции и методы исторического анализа предполагают внимательное отношение к выявленным в процессе исследования казусам. «Всякий документ, даже самый аномальный, может быть помещен в некоторую серию. Более того: будучи адекватно проанализирован, он может пролить свет на более широкую серию документов», — утверждает известный итальянский историк Карло Гинзбург [416] Гинзбург К. Вместо заключения. Микроистория: две-три вещи, которые я о ней знаю // Гинзбург К. Мифы — эмблемы — приметы: Морфология и история. Сборник статей. М.: Новое издательство, 2004. С. 299. . Что мы можем увидеть, проанализировав случай с Мориловым под таким углом зрения?

По всем признакам Морилов — потенциальная жертва приказа № 00447, — он не просто служил в белой армии, он был карателем. Однако этот факт никого не заинтересовал, и Морилов остался на свободе. И дело, на наш взгляд, вовсе не в том, что он был сексотом, — это для ГБ не являлось препятствием для ареста. Дело в том, что с его помощью можно было создавать групповые дела, а, следовательно, быстрее выполнять план. О групповых делах и пойдет речь в следующем разделе, но прежде еще одно замечание. На разобранном выше примере мы видим, что агент мог играть в конструировании дела сразу несколько ролей. Во-первых, свою роль источника, во-вторых, роль автора доносов и, в-третьих, открытую роль основного свидетеля. Подобные открытия заставляют более критично относиться к свидетельским показаниям как к источнику информации [417] Нельзя также забывать о том, что в 50-е гг. свидетели в массовом порядке отказывались от своих показаний, данных в 1937–1938 гг. .

Приказ № 00447 в Свердловской области был серьезно скорректирован местным руководителем НКВД Д. М. Дмитриевым. От подчиненных требовалось не просто найти и покарать врагов, но еще и выявить разветвленную повстанческую организацию.

Не все райотделы сразу смогли включиться в игру. Практиковались аресты одиночек без попыток расширить круг подозреваемых (например, дело Куляшовой). Кто-то пытался найти реальные факты — хотя бы в доносах — существования таких организаций. 2 августа 1937 г. на имя начальника Добрянского РО НКВД поступила докладная от подчиненного. В нем со ссылкой на парторга Чиркова [418] Сообщения деревенских коммунистов и комсомольцев были еще одним, помимо сельсоветов, источником информации для НКВД. Этот вид источника в делах встречается редко. излагался компромат на бывшего председателя Таборского сельсовета А. Е. Ворошнина и ряд лиц, намеченных для ареста. В конце докладной сотрудник сообщает:

«…об организации банды, с кем он хотит действовать Чирков сказал что он не знает и никому об этом не говорил что Ворошнин организует какую то банду» [419] Дело А. Е. Ворошнина и других // ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 14346. Л. 77–78. .

То ли энкавэдэшники искренне хотели найти «банду», то ли Чирков не понял, что от него хотят. Так или иначе, необходимого свидетельства они не получили. Следователь, правда, предпринял еще одну попытку. На допросе уже арестованному Ворошнину был задан вопрос — получал ли он задания от Головина [420] Головин Василий Федорович (1893–1937), председатель Уральского облисполкома. . Ворошнин ответил отрицательно, и эта тема больше не поднималась.

Аресты по делу Ворошнина шли с 5 августа по 6 сентября 1937 г. За это время добрянские чекисты, видимо, поняли, чего от них ждут наверху, и сконструировали «контрреволюционную повстанческую группу церковников» из 10 человек. Все было сделано почти как надо.

Почему «почти»? В деле не была указана связь с общеуральской повстанческой организацией. Группа получилась локальной.

Создание именно локальных контрреволюционных групп характерно для начального периода репрессий. Мы обнаружили их при анализе дел, проведенных в Добрянском, Верещагинском, Чердынском, Еловском, Ординском, Осинском и Кунгурском районах. Исключение составляли лишь районы Коми-Пермяцкого округа.

Как создавались локальные группы? Сотрудники НКВД старались выявить связи арестованного или намеченного к аресту. Соответствующие вопросы задавались и свидетелям и обвиняемым. Секретарь Таборского сельсовета Г. Д. Тарасов, например, на вопрос о его «близких связях» заявил, что по работе и совместной выпивке связан с председателем сельсовета А. Е. Ворошниным. Тема совместного употребления спиртного вообще часто встречается в протоколах допросов.

Другие варианты контактов, о которых часто идет речь в делах, — это родственные связи и принадлежность к церковному активу.

Высшим достижением сотрудников прикамских отделов НКВД было превращение связанных между собой граждан в «повстанческие ячейки» и «взводы» большой общеуральской организации. Наибольших успехов в этом направлении достигли работники ГБ Коми-Пермяцкого округа. Они подключали к общеуральской организации как локальные группы, так и отдельных граждан.

Добивались этого несколькими путями. Во-первых, в распоряжении ОКРО НКВД находился список Ветошева [421] Ветошев Я. А. — секретарь Кудымкарского райкома комитета ВКП(б). и «памятная книжка» Вилесова [422] Вилесов И. С. — бывший председатель Юсьвенского РИКа, арестован в феврале 1937 г. . По версии следствия, в этих документах под видом «стахановцев» и «ударников» содержались списки членов повстанческой организации [423] См. об этом: «Кулацкая операция на территории Прикамья в 1937–1938 гг.». . Списки облегчали работу следователей. Достаточно было обнаружить человека, например, в «памятной книжке», и необходимость в других документах отпадала.

Второй путь, вспомогательный: выписки из допросов уже арестованных и признавшихся людей. Здесь тоже фигурируют списки, правда, не такие бездонные, как у Ветошева и Вилесова. Не брезгают использовать и «мертвые души». Выстраивалась цепочка признательных показаний, причем в начале этой цепочки ставилось несуществующее лицо. По крайней мере, в 50-х гг. установить личности признававшихся и место нахождения подлинников допросов сотрудники КГБ не могли [424] См.: например, Пономарев М. В. и другие // ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 9926. Л. 113–114. .