Вазиф Мейланов - Другое небо (Ложные стереотипы российской демократии, Анализ Чеченского кризиса)

Право личности думать и говорить, печатать и распространять никакая власть не имеет права ставить на голосование, а закон, ущемляющий право на свободу слова и печати, человек обязан нарушать, кто бы и в каком количестве за такой закон ни проголосовал.

Вот этого-то представления об ограниченности прав любого собрания нет, не было и быть не может в большевистской, коммунистической, марксовой морали.

И в большевистской и в марксовой морали нет представления о самоценности личности, о том, что это личность движет историю и человечество, открывает смысл существования человека и человечества и что в силу последнего она не меньше и общества и человечества.

Консультант "Голоса Америки" госпожа Каминская находит новую редакцию статьи 7 "странной", она не видит какие это "призывы к изменению советского государственного и общественного строя" могут быть сочтены "сделанными способом противоречащим конституции" этой страны. Бином сей решается очень просто. Конституция-то у нас особая! В ней есть статья 50-я: "В соответствии с интересами народа и в целях укрепления и развития социалистического строя гражданам СССР гарантируются свободы: слова, печати, собраний, митингов, уличных шествий и демонстраций". Значит, если я выступаю с призывом заменить социалистический строй свободой, я буду действовать способом, противоречащим конституции, ибо свобода слова дана мне, чтобы я укреплял социализм, а не доказывал его неизбежную противочеловечность. Славить социализм разрешено тоже не как мне вздумается, а правильно славить, православить ("а то вы такой умный, что не поздоровится и от похвал ваших..."), а как это -правильно? -- а правильно -- это как разрешено комитетами разрешающими. Одна эта статеюшка порождает всю структуру совжизни... Конституция у нас особая. И свобода слова тоже особая. Не забывайте этой мелочи, господа комментаторы!

Политбюро поставило перед юристами задачу: 1) чтобы все было как у людей, 2) чтобы не было слов "антисоветская агитация и пропаганда", 3) чтобы все запреты остались в силе!

Как быть? -- задумались юристы. Кто-то сообразил: "Надо закон устроить в виде матрешки: внешняя бабешка вся расписная да улыбающаяся, а внутренняя куколка посерьезней и советует против социализма, компартии и установленного ею в стране лагерного режима не выступа-а-ать! Но это внутренняя куколка, -чтоб до нее добраться надо ж внешнюю разъять, а эта задача оказалась не всем посильной...

Что человеку было (и будет) со статьи конституции No 54: "Гражданам СССР гарантируется неприкосновенность личности. Никто не может быть подвергнут аресту иначе как на основании судебного решения или с санкции прокурора"?

Ну и сажали с санкцией и на основании судебных решений -- по статьям 70, 190-1, 64.

А внешне статья повторяет статью "Всеобщей декларации прав человека"!

Беззаконие упрятано во внутреннюю матрешку -- сами законы беззаконны.

Тот же прием со статьей 7-1 указа от 8.4.89 г. -- запрещены неконституционные призывы к изменению существующего строя. Статья буквально повторяет статьи кодексов свободных государств. И опять тот же прием: беззаконие спрятано во внутреннюю матрешку: противозаконна сама конституция.

Госпожа Каминская не видит какие такие призывы к изменению совстроя антиконституционны.

Да все призывы антиконституционны, если они не социалистичны: статья 50!

ЗАПАДУ

С теми, кто не имеет оружия, уголовники не разговаривают -- они их содють. С вами разговаривают, пока у вас есть оружие.

Величайшей ошибкой является нынешний подход Запада к Горбачеву и горбачевцам -- попустительство ему и призывы не мешать горбачевцам, не спугивать прогрессивные реформы (а то улетят), не провоцировать сталинистов на возврат к полицейскому государству, к террору и т. д. и т. п. Этим рабским попустительством партии уголовников и были все 72 года "нового мира". Мудрецы-интеллигенты и в СССР и на Западе только то и делали, что умоляли весь мир не придавать значения отдельным недостаткам нового мира, отдельным расстрелам, отдельным арестам...

Не надо бояться сталинистов, друзья мои! Песенка их спета. Их приход к власти только ускорит падение коммунистов, да и обойдется им (коммунистам) куда дороже. Это понимают и сталинисты и все прочие коммунисты. Освобождаться нужно разом и от компартии я от комморали, и от комфилософии и от комценностей, и от комвсего. Постепенность тут невозможна. Горбачевцы блефуют битой картой -- сталинистами. Возврат к сталинскому террору и к недавней рабьей забитости общества невозможен: в сталинские времена не было понимания враждебности коммунистического идеала самому понятию человека, сейчас такое понимание есть, а это очень много, есть люди думающие, открыто высказывающиеся, мыслители, которым добытое ими самими понимание дает силу устаивать против насилия. (Этот аргумент я приводил политзаключенным в Чистопольской тюрьме, в ответ на вопрос не стоит ли быть благодарну, что хоть не расстреливают).

Вот отличие коммунистического законодательства от человеческого: в человеческом запреты конкретны (откристаллизовавшийся опыт человеческой истории): запрещена проповедь террора, расовой и религиозной ненависти, разрешенное же не перечисляется -- оно бесконечно (это плоскость с выколотыми точками (запретами), в коммунистическом "законодательстве" запреты бесконечны, а разрешенное перечисляется: разрешен только социализм, только марксы-ленины, только компартия, да и не разрешено, а обязательно к исполнению! А запреты не на опыте человеческом стоят, а наперекор ему, наперекор опыту семидесятилетия непрерывных, превосходящих по глубине и масштабу гитлеровские, преступлений компартии, вопреки опыту семидесятилетнего расчеловечивания народа коммунизмом. Коммунистические "законы" -- это бесконечная плоскость запретов с конечным числом точек разрешенного.

Я люблю тут приводить аналогию с футболом. Нормальная жизнь -- это игра в футбол, с ее конечным числом запретов (не играть вне поля, не брать мяч руками, не бить по ногам) и бесконечной областью разрешенного и непредсказуемого. Коммунизм-социализм -- это всепобеждающие учение, постигшее, наконец, тайну футбола и потому предписывающее кому куда бежать, кому передавать мяч, кому забивать голы, а кому их пропускать. "Вот же как надо! -- восклицают марксы-ленины -- а то развели, понимаешь, анархию! Оптимально, с выгодой для всех членов общества надо играть!" Но игры у коммунистов -- с их оптимумом-то и нетути. "Оптимум" есть, "учение" есть, а жизни нет, есть лагерь, тюрьма, где живут по предписанию, где госплан -- по идее и марксистов и коммунистов-утопистов -- должен предписывать кому куда бежать и кому куда давать пас. "Оптимум" неизбежно оказывается тюрьмой. ИНОГО СОЦИАЛИЗМА, КРОМЕ КАЗАРМЕННОГО, БЫТЬ НЕ МОЖЕТ.