Нина Тумаркин - Ленин жив! Культ Ленина в Советской России

Валентинов описывает энтузиазм, с каким книгу Ленина встретили в его киевском социал-демократическом кружке:

«Он выдвигал образ „профессионального революционера“, Георгия Победоносца, борющегося с драконом, откликающегося „на все и всякие проявления произвола и гнета… какого бы слоя и класса они ни касались“. Это нам нравилось… [Книга] полыхала буйным волюнтаризмом… и ее призывы „волить“, действовать, бороться… находили в нас самый пламенный отклик» [92] Валентинов Н. Недорисованный портрет… С. 42, 43. .

Ленину удалось вложить в руки читателей ключ к революционному действию. «Без революционной теории, — писал он, — не может быть и революционного движения» [93] Ленин В. И. Что делать? С. 24. . Только ясная, последовательно изложенная теория способна побудить лучших людей всецело посвятить свою жизнь революционной работе, и только на основе стройной, убедительной теории может быть создана эффективная организация.

Книга «Что делать?» обозначила поворотный момент в становлении Ленина-политика. Юрист из Симбирска сделался революционным вождем, вооруженным собственной теорией и сплотившим вокруг себя единомышленников — в особенности после происшедшего в 1903 г. раскола между большевистской и меньшевистской фракциями Российской Социал-демократической рабочей партии. Ленин стал основателем и лидером большевизма.

От вождя требуется неустанная деятельность. Как лидер — сначала вождь революционной партии, а затем глава нового советского государства — Ленин иллюстрировал эту аксиому с редкой убедительностью. Он доказал полное соответствие своих талантов образу вождя; на протяжении всей своей политической карьеры он обнаруживал необычный дар к сосредоточенной работе при самых трудных условиях, придерживаясь жесткой самодисциплины. Брюс Мазлиш считает Ленина классическим образцом «революционно-аскетического» типа лидера [94] Mazlish В. The Revolutionary Ascetic. New York, 1976. P. 111–156. . Согласно его утверждениям, Ленин почти не имел любовных привязанностей: его чувственное влечение оставалось замкнутым всецело внутри сферы собственной личности. Хотя эмоциональные привязанности Ленина и в самом деле немногочисленны, в особенности после разрыва с Плехановым в 1900 г., образ аскета мало соотносится с личностью Ленина; аскетизм вообще плохо сочетался с культовым образом вождя, поскольку аскетизм — как признак юношеской незрелости — приписывался народовольцам как черта их показного идеализма.

Современников поражали и организованность Ленина, непритязательность окружавшей его обстановки, упорядоченность его жизни: все это составляло резкий контраст богемному образу жизни большинства русских революционеров. Лондонская коммуна, которую Мартов и Засулич называли «домом», славилась своей безалаберностью [95] Ulam A. The Bolsheviks. New York, 1965. P. 171. ; по сравнению с ней аккуратность Ленина, простота его вкуса впечатляли еще больше. Сочетание радикализма с предельным самоконтролем, непривычное для той среды, придавало Ленину вес и одновременно повышало его революционный авторитет.

Кржижановский писал, что в изгнании Ленин источал «чистоту». Он не пил спиртного и не курил. Любил быструю ходьбу, шахматы, коньки, охоту [96] Кржижановский Г. М. О Владимире Ильиче. С. 8, 26. . В работе Ленин был собран, подтянут; изоляция особенно подстегивала его продуктивность — как в 1890–1891 гг., когда он готовился к университетским экзаменам, или в конце того же десятилетия, когда он не прекращал писать — и писать серьезные труды — в тюрьме и в сибирской ссылке. С началом эмиграции Ленин чурался общения с собратьями, которые отнимали массу времени, старательно избегая кафе, где они собирались. Это не было сознательным лишением. Ленин действительно презирал пустую говорильню, повергавшую его в крайнее раздражение. Ленин был не столько аскетом, пренебрегавшим удовольствиями ради какой-то высшей цели, сколько «трудоголиком» в обществе, почти не знавшем подобного типа личности [97] Мазлиш утверждает, что настойчивые требования неустанной работы были для Ленина средством избавления и себя самого от обломовщины, которой и он сам — как все русские — не был чужд. Mazlish В. The Revolutionary Ascetic. P. 144. .

Ленину была свойственна еще одна черта характера, оказавшаяся решающей для его собственного стиля руководства: со всей твердостью он порывал — и часто бесповоротно — с теми, кто не оказывал ему безоговорочной поддержки. Это свойство обусловило едва ли не все расколы и расхождения, занимавшие громадное место в истории большевизма до революции 1917 года. «Раскол, раскол и раскол», — писал Ленин в начале 1905 г. секретарю бюро комитетов большинства в Санкт-Петербурге, предостерегая его против козней меньшевиков [98] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 47. С. 10. .

Иногда разрыв давался нелегко — как, например, разрыв с Мартовым [99] Крупская позднее вспоминала, каким тяжелым оказался для Ленина разрыв с Мартовым. См.: Крупская Н. К. О Ленине: Статьи и речи / Сост. Людмила Сталь. М., 1925. С. 47. . Во всех случаях, однако, Ленин придерживался непоколебимой убежденности в насущной необходимости своего руководства: он не сомневался, что только ему одному ведома дорога к революционной власти: и это давало ему силы отстаивать свой курс любой ценой, соглашаясь даже на резкое уменьшение числа своих сторонников. Потресов — редактор «Искры», позднее порвавший с Лениным, — писал, что Ленина окружал ореол «избранности» и что он «воплощал в себе волю всего движения, сконцентрированную в одной-единственной личности» [100] Потресов А. Н. Ленин: Посмертный сборник произведений. Париж, 1937. С. 301–302. . Ленину вряд ли могли понравиться слова Потресова, однако история большевистской партии с 1903 по 1917 г. показывает, что Ленин в самом деле видел себя выразителем политических взглядов, претворению которых в жизнь должны способствовать все прочие соратники. Если же они не поддавались убеждениям, Ленин готов был остаться лишь с горсткой немногочисленных приверженцев, обладающих знанием того, во что должна превратиться Россия.

Белинский считал, что в России писатель представляет на суд современников всего себя — не только свои писания, но и склад личности, нравственный облик, стиль жизни. Создатель большевизма предъявлял к себе и своим соратникам ничуть не меньшие требования. Идеал профессионального революционера явился логическим следствием полученного Лениным воспитания; то же самое можно сказать и о его менявшихся воззрениях на сущность руководства. Каждым своим действием вождь обязан обнаруживать качества, признанные необходимой предпосылкой для членства в партии. Вождь должен служить образцом, определяя генеральную линию для других и тщательно придерживаясь ее сам. Заимствуя элементы русской революционной традиции и используя их по-новому, более решительно и требовательно, Ленин намечал стиль руководства, ставший едва ли не основным его вкладом в политическую жизнь XX века, на характер которого он наложил столь важный отпечаток. Тем самым он способствовал также, хотя и неумышленно, формированию неоднозначных опор собственного культа.