С Мельгунов - Красный террор в Россiи 1918 - 1923

С. О. Маслов разсказывает о женщинe-палачe, которую он сам видeл. "Через 2 -- 3 дня она регулярно появлялась в Центральной Тюремной больницe Москвы (в 1919 г. ) с папироской в зубах, с хлыстом в рукe и револьвером без кобуры за поясом. В палаты, из которых заключенные брались на разстрeл, она всегда являлась сама. Когда больные, пораженные ужасом, медленно собирали свои вещи, прощались с товарищами или принимались плакать каким-то страшным воем, она грубо кричала на них, а иногда, как собак, била хлыстом... "Это была молоденькая женщина... лeт 20 -- 22". Были и другiя женщины-палачи в Москвe. О. С. Маслов, "как старый дeятель вологодской кооперацiи и член Учредительнаго Собранiя от Вологодской губ., хорошо освeдомленный о вологодских дeлах, разсказывает о мeстном палачe (далеко не профессiоналe) Ревеккe Пластининой (Майзель), бывшей когда то скромной фельдшерицей в одном из маленьких городков Тверской губ., разстрeлявшей собственноручно свыше 100 человeк. В Вологдe чета Кедровых -- добавляет Е. Д. Кускова, бывшая в это время там в ссылкe70 -- жила в вагонe около станцiи... В вагонах происходили допросы, а около них разстрeлы. При допросах Ревекка била по щекам обвиняемых, орала, стучала кулаками, изступленно и кратко отдавала приказы: "к разстрeлу, {220} к разстрeлу, к стeнкe!" "Я знаю до десяти случаев, -говорит Маслов -- когда женщины добровольно "дырявили затылки". О дeятельности в Архангельской губ. весной и лeтом 1920 г. этой Пластининой-Майзель, бывшей женой знаменитаго Кедрова, корреспондент "Голоса Россiи"71, сообщает:

"Послe торжественных похорон пустых, красных гробов началась расправа Ревекки Пластининой со старыми партiйными врагами. Она была большевичка. Эта безумная женщина, на голову которой сотни обездоленных матерей и жен шлют свое проклятье, в своей злобe превзошла всeх мужчин Всероссiйской Чрезвычайной Комиссiи. Она вспомнила всe маленькiя обиды семьи мужа и буквально распяла эту семью, а кто остался не убитым, тот убит морально. Жестокая, истеричная, безумная, она придумала, что ее бeлые офицеры хотeли привязать к хвосту кобылы и пустить лошадь вскачь, увeровала в свой вымысел, eдет в Соловецкiй монастырь и там руководит расправой вмeстe со своим новым мужем Кедровым. Дальше она настаивает на возвращенiи всeх арестованных комиссiей Эйдука из Москвы, и их по частям увозят на пароходe в Холмогоры, усыпальницу русской молодежи, гдe, раздeвши, убивают их на баржах и топят в морe. Цeлое лeто город стонал под гнетом террора".

Другое сообщенiе той же газеты добавляет:

В Архангельскe Майзель-Кедрова разстрeляла собственноручно 87 офицеров, 33 обывателя, потопила баржу с 500 бeженцами и солдатами армiи Миллера и т. д.

А вот другая, одесская, "героиня", о которой разсказывает очевидец 52 разстрeлов в один вечер.72 Главным палачем была женщина-латышка с звeроподобным лицом; заключенные ее звали "мопсом". {221} Носила эта женщина-садистка короткiе брюки и за поясом обязательно два ногана. С ней может конкурировать "товарищ Люба" из Баку, кажется, разстрeленная за свои хищенiя73, или предстательница Унечской Ч. К. "звeрь, а не человeк", являвшаяся всегда с двумя револьверами, массой патронов за широким кожаным поясом вокруг талiи и шашкою в рукe. Так описывает ее в своих воспоминанiях одна из невольных бeглянок из Россiи. "Унечане говорили о ней топотом и с затаенным ужасом". Сохранит ли исторiя ея имя для потомства? В Рыбинскe есть свой "звeрь" в обликe женщины -- нeкая "Зина". Есть такая же в Екатеринославe, Севастополe и т. д.

Как ни обычна "работа" палачей -- наконец, человeческая нервная система не может выдержать. И казнь совершают палачи преимущественно в опьяненном состоянiи -- нужно состоянiе "невмeняемости", особенно в дни, когда идет дeйствительно своего рода бойня людей. Я наблюдал в Бутырской тюрьмe, что даже привычная уже к разстрeлам администрацiя, начиная с коменданта тюрьмы, всегда обращалась к наркотикам (кокаин и пр.), когда прieзжал так называемый "комиссар смерти" за своими жертвами и надо было вызывать обреченных из камер.

"Почти в каждом шкапу -- разсказывает Нилостонскiй про Кiевскiя чрезвычайки74 -- почти в каждом ящикe нашли мы пустые флаконы из-под кокаина, кое-гдe даже цeлыя кучи флаконов".

В состоянiи невмeняемости палач терял человeческiй образ.

"Один из крупных чекистов разсказывал -- передает авторитетный свидeтель75 -- что главный; (московскiй) {222} палач Мага, разстрeлявшiй на своем вeку не одну тысячу людей (чекист, разсказывавшiй нам, назвал невeроятную цифру в 11 тысяч разстрeленных рукой Мага), как-то закончив "операцiи" над 15 -- 20 человeками, набросился с криками "раздeвайся, такой сякой" на коменданта тюрьмы Особаго Отдeла В. Ч. К. Попова, из любви к искусству присутствовавшаго при этом разстрeлe. "Глаза, налитые кровью, весь ужасный, обрызганный кровью и кусочками мозга, Мага был совсeм невмeняем и ужасен" -- говорил разсказчик. "Попов струсил, бросился бeжать, поднялась свалка и только счастье, что своевременно подбeжали другiе чекисты и окрутили Мага"...

И все-таки психика палача не всегда выдерживала. В упомянутом отчетe сестер милосердiя Кiевскаго Краснаго Креста разсказывается, как иногда комендант Ч. К. Авдохин не выдерживал и исповeдывался сестрам. "Сестры, мнe дурно, голова горит... Я не могу спать... меня всю ночь мучают мертвецы"... "Когда я вспоминаю лица членов Чека: Авдохина, Терехова, Асмолова, Никифорова, Угарова, Абнавера или Гусига, я увeрена, -- пишет одна из сестер, -- что это были люди ненормальные, садисты, кокаинисты -- люди, лишенные образа человeческаго". В Россiи в послeднее время в психiатрических лечебницах зарегистрирована как бы особая "болeзнь палачей", она прiобрeтает массовый характер -- мучающая совeсть и давящiе психику кошмары захватывают десятки виновных в пролитiи крови. Наблюдатели отмeчают нерeдкiя сцены таких припадков у матросов и др., которыя можно видeть, напр., в вокзальных помeщенiях на желeзных дорогах. Корреспондент "Дней"76 из Москвы утверждает, что "одно время Г. П. У. пыталось избавиться от этих сумасшедших путем разстрeла их и что нeсколько человeк таким способом были {223} избавлены от кошмара душивших их галлюцинацiй".

Среди палачей мы найдем не мало субъектов с опредeленно выраженными уже рeзкими чертами вырожденiя. Я помню одного палача 14 лeт, заключеннаго в Бутырской тюрьмe: этот полуидiот не понимал, конечно, что творил, и эпически разсказывал о совершенных дeянiях. В Кiевe в январe 1922 года была арестована слeдовательница-чекистка, венгерка Ремовер. Она обвинялась в самовольном разстрeлe 80 арестованных, преимущественно молодых людей. Р. признана была душевно-больной на почвe половой психопатiи. Слeдствiе установило, что Р. лично разстрeливала не только подозрeваемых, но и свидeтелей, вызванных в Ч. К. и имeвших несчастье возбудить ея больную чувственность... Один врач разсказывает о встрeченной им в госпиталe "Комиссаршe Нестеренко", которая, между прочим, заставляла красноармейцев насиловать в своем присутствiи беззащитных женщин, дeвушек, подчас малолeтних".77