С Мельгунов - Красный террор в Россiи 1918 - 1923

"В страшную камеру под сильным конвоем нас привели часов в 7 вечера. Не успeли мы оглядeться, как лязгнул засов, заскрипeла желeзная дверь, вошло тюремное начальство, в сопровожденiи тюремных надзирателей.

-- Сколько вас здeсь? -- окидывая взором камеру -- обратилось к старостe начальство.

-- Шестьдесят семь человeк.

-- Как шестьдесят семь? Могилу вырыли на девяносто человeк, -недоумeвающе, но совершенно спокойно, эпически, даже как бы нехотя, протянуло начальство.

Камера замерла, ощущая дыханiе смерти. Всe как бы оцeпенeли.

-- Ах, да, -- спохватилось начальство, -- я забыл, тридцать человeк будут разстрeливать из Особаго Отдeла.

Потянулись кошмарные, безконечные, длинные {229} часы ожиданiя смерти. Бывшiй в камерe священник каким-то чудом сохранил нагрудный крест, надeл его, упал на колeни и начал молиться. Многiе, в том числe один коммунист, послeдовали его примeру. Кое-гдe послышались рыданiя. В камеру доносились звуки разстроеннаго рояля, слышны были избитые вальсы, временами смeнявшiеся разухабисто веселыми русскими пeснями, раздирая и без того больную душу смертников -- это репетировали культ-просвeтчики в помeщенiи бывшей тюремной церкви, находящейся рядом с нашей камерой. Так по злой иронiи судьбы переплеталась жизнь со смертью".89

"В камеру доносились звуки разстроеннаго рояля"... Дeйствительно жутко в "преддверiи могилы". И эту "психическую пытку" испытывает всякiй, на глазах у кого открыто готовят разстрeл. Я помню один вечер в iюлe 1920 г. в Бутырской тюрьмe. Я был в числe "привиллегированных" заключенных. Поздно вечером на тюремном дворe, когда он был уже пуст, случайно мнe пришлось наблюдать картину -- не знаю жуткую или страшную, но по своему неестественному контрасту врeзавшуюся в память, как острая игла.

В тюремном корридорe, гдe были заключенные коммунисты, шло разухабистое веселье -- рояль, цыганскiя пeсни, разсказчик анекдотов. Это был вечер с артистами, устроенный администрацiей для преступников в "домe лишенiя свободы". Пeсни и музыка неслись по тюремному двору. Я молча сидeл, и нечаянно глаза обратились на "комнату душ". Здeсь у рeшетки я увидал исковерканный судорогами облик, прильнувшiй к окну и жадно хватавшiй воздух губами. То была одна из жертв, намeченных к разстрeлу в эту ночь. Было их нeсколько, больше 20, и ждали онe своего череда. "Комиссар смерти" увозил их небольшими группами... {230}

Я не помню дальнeйшаго. Но впредь я боялся выходить в неуказанное время на тюремный двор... Мнe вспомнились соотвeтствующiя строки из "Бытового явленiя" В. Г. Короленко, гдe автор приводит письмо, полученное им от заключеннаго, присутствовавшаго в тюрьмe в момент, когда в стeнах ея должна была совершиться смертная казнь. Тюрьма затихла. Словно она умерла, и никто не смeл нарушить этого гробового молчанiя. Очерствeло ли человeческое сердце от того, что стало слишком уже повседневным, или слишком уже малоцeнной стала человeческая жизнь, но только и к казни стали привыкать. Вот ужас нашего психическаго бытiя. Я не могу не привести картины, набросанной тeм же корреспондентом "Послeдних Новостей"90 из Могилева: "Наканунe засeданiя Гомельской выeздной сессiи на всeх углах были расклеены объявленiя о публичном судe дезертиров в зданiи театра. Я пошел. Сидит тройка и судит сотню дезертиров. Предсeдатель кричит на подсудимаго и присуждает к разстрeлу. Я выбeжал из залы. У входа в фойэ наткнулся на публику, преспокойно покупающую билеты на вечернiй спектакль"...

А сами смертники? -- Одни молчаливо идут на убой, без борьбы и протеста в глубокой апатiи дают себя связывать проволокой. "Если бы вы видeли этих людей, приговоренных и ведомых на казнь, -- пишет сестра Медвeдева -- они были уже мертвы"... Другiе унизительно, безуспeшно молят палачей; третья активно борятся и избитые насильно влекутся в подвал, гдe ждет их рука палача. Надо ли приводить соотвeтствующую вереницу фактов. "Жутко становилось, за сердце захватывало, -- пишет Т. Г. Куракина в своих воспоминанiях про Кiев91 -- когда приходили вечером за приговоренными к разстрeлу несчастными жертвами. Глубокое {231} молчанiе, тишина воцарялись в комнатe, эти несчастные обреченные умeли умирать: они шли на смерть молча, с удивительным спокойствiем -- лишь по блeдным лицам и в одухотворенном взглядe чувствовалось, что то уже не от мiра сего. Но еще болeе тяжелое впечатлeнiе производили тe несчастные, которые не хотeли умирать. Это было ужасно. Они сопротивлялись до послeдней минуты, цeплялись руками за нары, за стeны, за двери; конвоиры грубо толкали их в спины, а они плакали, кричали обезумeвшим от отчаянiя голосом, -- но палачи безжалостно тащили их, да еще глумились над ними, приговаривая: что, не хочешь к стeнкe стать? не хочешь, -- а придется". Очевидно не из-за страха смерти, а в ужасe перед палачеством многiе пытаются покончить с собой самоубiйством перед разстрeлом. Я помню в Бутырках татарина, мучительно перерeзавшаго себe горло кусочком стекла в минуты ожиданiя увода на разстрeл. Сколько таких фактов самоубiйств, вплоть до самосожженiя, зарегистрировано уже, в том числe в сборникe "Че-Ка", в матерiалах Деникинской комиссiи. Палачи всегда стремятся вернуть к жизни самоубiйцу. Для чего? Только для того, чтобы самим его добить. "Коммунистическая" тюрьма слeдит за тeм, чтобы жертва не ушла от "революцiоннаго правосудiя"... В матерiалах Деникинской комиссiи зарегистрированы потрясающiе факты в этой области. Привезли в морг в Одессe трупы разстрeленных. Извозчик замeтил, что одна из женщин "кликает" глазами и сообщил служителю. В моргe женщина очнулась и стала, несмотря на уговоры служителя, в полусознанiи кричать: "мнe холодно", "гдe мой крест?" (Другой очевидец говорит, что она стала кричать, так как рядом увидала труп мужа). Убiйцы услышали и... добили. Другой свидeтель разсказывает об очнувшемся в гробу -- также добили. Третiй случай. Крышка одного из гробов при зарыты поднялась и раздался {232} крик: "Товарищи! я жив". Телефонировали в Ч. К.; получили отвeт: прикончите кирпичем. Звонят в высшую инстанцiю -- самому Вихману. Отвeт смeшливый: "Будет реквизирован и прислан лучшiй хирург в Одессe". Шлется чекист, который убивает из револьвера недобитаго.

Процитирую еще раз строки, которыми закончил свои очерк автор статьи "Корабль смерти".92

"Карающiй меч преслeдует не только прямых врагов большевицкаго государства. Леденящее дыханiе террора настигает и тeх, чьи отцы и мужья лежат уже в братских могилах. Потрясенныя нависшим несчастьем и ждущiя томительными мeсяцами катастрофы, матери, жены и дeти узнают о ней лишь много спустя, по случайным косвенным признакам, и начинают метаться по чекистским застeнкам, обезумeвшiя от горя и неувeренныя в том, что все уже кончено...

Мнe извeстен цeлый ряд случаев, когда М. Ч. К. для того, чтобы отдeлаться, -- выдавала родным ордера на свиданiе с тeми, кто завeдомо для нея находился уже в Лефортовском моргe.