С Мельгунов - Красный террор в Россiи 1918 - 1923

Сидeвшей в Особом Отдeлe женe офицера M. чекист предложил освобожденiе при условiи сожительства с ним. М. согласилась и была освобождена, и чекист поселился у нея, в ея домe.

-- Я его ненавижу, -- разсказывала М. своей знакомой госпожe Т., -- но что подeлаете, когда мужа нeт, на руках трое малолeтних дeтей... Впрочем, я сейчас покойна, ни обысков не боишься, не мучаешься, что каждую минуту к тебe ворвутся и потащат в Чеку".

Я мог бы пополнить этот перечень аналогичными случаями из практики московских учрежденiй, и не только московских. Из авторитетнаго источника я знаю о фактe, который свидeтельствует, что один из самых крупных чекистов повинен в таком убiйствe... Не имeя права в данный момент указать источник, не называю и фамилiи.

"Каждый матрос имeл 4 -- 5 любовниц, главным образом из жен разстрeленных и уeхавших офицеров" -- разсказывает цитированный нами выше свидeтель на лозаннском процессe о крымской эпопей. "Не пойти, не согласиться -- значит быть разстрeленной. Сильныя кончали самоубiйством. Этот выход был распространен". И дальше: "пьяные, осатанeвшiе от крови, вечером, во время оргiй, в которых невольно участвовали сестры милосердiя, жены арестованных и уeхавших офицеров и другiя заложницы -- брали список и ставили крест против непонравившихся им фамилiй. "Крестники" ночью разстрeливались"... В Николаевских Ч. К. и Трибунал -- показывает один из свидeтелей в Ден. комиссiи, -- происходили систематическiя оргiи. В {238} них заставляли принимать участiе и женщин, приходивших с ходатайством об участи родственников, -- за участiе арестованные получали свободу. В показанiях кiевской сестры милосердiя Медвeдевой той же комиссiи зафиксирована рeдкая по своему откровенному цинизму сцена. "У чекистов была масса женщин", -- говорит Медвeдева. -- "Они подходили к женщинe только с точки зрeнiя безобразiй. Прямо страшно было. Сорин любил оргiи. В страстную субботу в большом залe бывш. Демченко происходило слeдующее. Помост. Входят двe просительницы с письмами. На помостe в это время при них открывается занавeс и там три совершенно голыя женщины играют на роялe. В присутствiи их он принимает просительниц, которыя мнe это и разсказали".

Тщетны в условiях россiйскаго быта объявленiя каких-то "двухнедeльников уваженiя к женщинe", которые пропагандировала недавно "Рабочая газета" и "Пролетарская правда"! Вeдь пресловутая "соцiализацiя женщин" и так называемые "дни свободной любви", которые вызвали столько насмeшки и в большевицкой и в небольшевицкой печати, как факты проявленiя произвола на мeстах, несомнeнно существовали. Это установлено даже документами.

"Ущемленiе буржуазiи".

"Террор -- это убiйство, пролитiе крови, смертная казнь. Но террор не только смертная казнь, которая ярче всего потрясает мысль и воображенiе современника... Формы террора безчисленны и разнообразны, как безчисленны и разнообразны в своих проявленiях гнет и издeвательство... Террор это -смертная казнь вездe, во всем, во всeх его закоулках"... Так пишет в своей новой книгe "Нравственный лик революцiи"99 один из дeятелей {239} октябрьских дней, один из созидателей того государственнаго зданiя, той системы, в которой "смертная казнь лишь кровавое увeнчанiе, мрачный апофеоз системы", "упорно день за днем" убивающей "душу народа". Как жаль, что г. Штейнберг написал это в Берлинe в октябрe 1923 г., а не в октябрe 1917 г. Поздно уже говорить о "великом грeхe нашей революцiи" теперь, в атмосферe "неисчерпаемой душевной упадочности", которую мы наблюдаем. Но несомнeнно, чтобы объять всю совокупность явленiй, именуемых "красным террором", надо было бы набросать картины проявленiя террора и во всeх остальных многообразных областях жизни, гдe произвол и насилье прiобрeли небывалое и невиданное еще мeсто в государственной жизни страны. Этот произвол ставил на карту человeческую жизнь. Повсюду не только заглушено было "вольное слово", не только "тяжкiя цензурныя оковы легли на самую мысль человeческую", но и не мало русских писателей погибло под разстрeлами в казематах и подвалах "органов революцiоннаго правосудiя". Припомним хотя бы А. П. Лурье, гуманнeйшаго нар. соц., разстрeленнаго в Крыму за участiе в "Южных Вeдомостях", с.-р. Жилкина, редактора архангельскаго "Возрожденiя Сeвера", Леонова -- редактора "Сeвернаго Утра", Элiасберга -- сотрудника одесских газет "Современное Слово" и "Южное Слово", виновнаго в том, что "дискредитировал совeтскую власть в глазах западнаго пролетарiата", плехановца Бахметьева, разстрeленнаго в Николаевe за сотрудничество в "Свободном Словe"; с.-д. Мацкевича -- редактора "Вeстника Временнаго Правительства"; А. С. Пругавина, погибшаго в Ново-Николаевской тюрьмe, В. В. Волк-Карачевскаго, умершаго от тифа в Бутырках, Душечкина -- там же. Это случайно взятыя нами имена. А сколько их! Сколько дeятелей науки! Тe списки, которые были недавно опубликованы за границей союзом {240} академических дeятелей, неизбeжно страдают большой неполнотой.

Оставим пока эти тяжелыя воспоминанiя в сторонe. Мы хотим остановиться лишь еще на одной формe терроризированiя населенiя, в своей грубости и безсмысленности превосходящей все возможное. Мы говорим о так называемом "ущемленiи буржуазiи". Этим "ущемленiем буржуазiи", распространявшимся на всю интеллигенцiю, отличался в особенности юг.100 Здeсь были спецiально назначаемые дни, когда происходили поголовные обыски и отбиралось даже почти все носильное платье и бeлье -- оставлялось лишь "по нормe": одна простыня, два носовых платка и т. д. Вот, напримeр, описанiе такого дня в Екатеринодарe в 1921 г., объявленнаго в годовщину парижской коммуны:101 "Ночью во всe квартиры, населенныя лицами, имeвшими несчастье до революцiи числиться дворянами, купцами, почетными гражданами, адвокатами, офицерами, а в данное время врачами, профессорами, инженерами, словом "буржуями", врывались вооруженные с ног до головы большевики с отрядом красноармейцев, производили тщательный обыск, отбирая деньги и цeнныя вещи, вытаскивали в одном носильном платьe жильцов, не разбирая ни пола, ни возраста, ни даже состоянiя здоровья, иногда почти умирающих тифозных, сажали под конвоем в приготовленныя подводы и вывозили за город в находившiяся там различныя постройки. Часть "буржуев" была заперта в концентрацiонный лагерь, часть отправлена в город Петровок на принудительныя работы (!!) на рыбных промыслах Каспiйскаго моря. В продолженiи полутора суток продолжалась кошмарная картина выселенiя нeскольких сот семей... Имущество выселенных конфисковалось {241} для раздачи рабочим. Мы не знаем, попало ли оно в руки рабочих, но хорошо знаем, что на рынок оно попало и покупалось своими бывшими владeльцами у спекулянтов, a угадыванiе своих костюмов у комиссаров, на их женах и родственниках сдeлалось обычным явленiем".