Фёдор Кренделев - Безмолвные стражи тайн (загадки острова Пасхи)

Самому Себастьяну Энглерту посчастливилось найти обломок дощечки, покрытой иероглифами. Причем расположение их отличалось от «перевернутого бустрофедона», каким написаны обычные тексты кохау ронго-ронго, они шли строка за строкой, слева направо, как в европейских книгах. Он, как настоящий исследователь, одновременно выполняющий функции священнослужителя на острове, прекрасно понимал, что многие тайны островитяне от него сознательно скрывают — и как от «чужеземца», и как от «слуги божьего». Они помнили завещания стариков: хранить в тайне традиции, которые миссионеры считали «языческими».

Читатели «Аку-Аку», вероятно, хорошо помнят приключения, связанные с поиском и находкой тетрадей на острове Пасхи, в которых приводились значки кохау ронго-ронго и тексты, записанные латинскими буквами на языке острова Пасхи.

Особую ценность имеют даже не сами значки кохау ронго-ронго (они скопированы из европейских книг), а фольклорные тексты, записанные латинскими буквами. В них могут быть изложены другие версии известных преданий и легенд, а также совершенно новые тексты, до сей поры неведомые науке. Причем среди них есть загадочный, не поддающийся точному переводу текст «Хе Тимо те ако-ако», с которого, по словам знатоков, начиналось обучение письму кохау ронго-ронго! Туру Хейердалу удалось приобрести и сфотографировать несколько тетрадей.

«18 февраля 1956 г., — сообщает чилийский ученый Хорхе Сильва Оливарес, посетивший остров Пасхи в то время, когда там работала экспедиция Т. Хейердала, — разыскивая документы, я нашел в доме Хуана Теао в Ханга Роа копию, вероятно, неполную, своего рода словаря ронго-ронго. Эта копия была сделана с другого документа, принадлежащего Педро Пате. Он получил его в наследство от своего деда Томеники, который был “профессором” (маори ронго-ронго) и написал эту тетрадь приблизительно 65 лет назад, чтобы обучать своих учеников». Оливарес сфотографировал всю тетрадь со словарем, однако катушка с пленкой оказалась «не то утерянной, не то похищенной». Исчезла и сама тетрадь.

Вслед за Т. Хейердалом на остров Пасхи отправился немецкий этнограф Томас Бартель, занимающийся в течение многих лет расшифровкой письмен кохау ронго-ронго. Ему удалось заснять на фотопленку еще одну тетрадь. В 1960 году Макс Пуэльма Бунстер, живущий в столице Чили городе Сантьяго получил в подарок от своих друзей с острова Пасхи старинную рукопись толщиной в 130 страниц, где приводятся значки кохау ронго-ронго и, главным образом, записи преданий и легенд, сделанные латинскими буквами. Рукопись принадлежала Тимотео Пакарати. Бунстер получил ее после смерти владельца как близкий друг семьи Пакарати.

«Не знаю почему, но рукопись Тимотео Пакарати оставалась в тайнике во время нашего пребывания на острове, — пишет Т. Хейердал в статье “Историческое население острова Пасхи и письменность ронго-ронго”. — Хотя старик Тимотео давал экспедиции ценные сведения о конструкции камышовых лодок и о старинных обычаях, он ни словом не обмолвился о существовании такой рукописи. Ничего не сказал о ней и Педро Пате, который был десятником на раскопках в Рано-Рораку. Патер Энглерт больше двадцати лет дружил с пасхальцами, но и он не знал их секрета, а ведь Педро Пате был его ближайшим помощником, он выполнял обязанности пономаря деревенской церкви».

В 1963 году во время пребывания экспедиции на острове Пасхи Ф. Мазьер получил в дар от островитян, «как самое прекрасное свидетельство дружбы» знаменитую рукопись Эстевана Атана, «деревенского капитана», которую Т. Хейердалу пришлось вернуть ее владельцу. «Томеника» — стоит имя знатока письмен на одной из ее страниц.

«Томеника был причастен к созданию рукописей с письменами ронго-ронго до приезда экспедиции Раутледж, ведь он умер через две недели после ее третьего визита в лепрозорий, — констатирует Хейердал. — Если связать эту информацию с тем фактом, что на одной из страниц рукописи Эстевана Атана перечислены названия ночей одного лунного месяца 1936 года, и вспомнить, что в 1955 ходу Габриэль Херевери тоже работал в лепрозории над рукописью ронго-ронго, то перед нами конкретные доказательства того, что усилия островитян сохранить наследие отцов не прекращались в первой половине нашего века и, вероятно, продолжаются по сей день».

В 1956 году член медицинской комиссии Бьерн Экблум видел в деревне Хангароа листок бумаги, на котором начертаны были выцветшими от времени чернилами строки кохау ронго-ронго. Все попытки приобрести этот листок оказались тщетными.

Знаменитая статуя с парусником. Видно, что после раскопок, произведенных Т. Хейердалом, статуя с парусником погрузилась в грунт примерно на 70 см по сравнению с рядом стоящей (те части, которые были под землей темнее, надземные части покрыты лишайниками). Фото Ф. П. Кренделева.

Хранится ли на острове Пасхи ключ к письменам, оставленный Томеникой или другими знатоками, маори ронго-ронго? Или же островитяне, подобно европейским ученым, сами пытаются проникнуть в смысл письмен, которые и для них остаются тайной? На этот вопрос дадут ответ лишь дальнейшие исследования. Несмотря на то, что кохау ронго-ронго не имеют билингвы (параллельного текста на известном языке), ученые мира не теряют надежды расшифровать иероглифы острова. Ведущая роль в их исследовании принадлежит специалистам, живущим в Советском Союзе.

В записях Н. Н. Миклухо-Маклая приводится интересный разговор с Т. Гексли, известным английским ученым, на заседании Этнографического общества в Лондоне. Т. Гексли полагал, что кохау ронго-ронго это не письмо, а «своеобразный штемпель для выделывания тканей», причем дощечки были «как-нибудь принесены на о. Рапа-Нуи течениями». Н. Н. Миклухо-Маклай не решился сделать окончательный вывод, так как Т. Гексли показывал ему лишь копии с дощечек. Однако позже, увидев в музее Сантьяго оригиналы кохау ронго-ронго, он пришел к выводу, что Гексли был неправ, ибо «ряды значков действительно изображают письмена».

Так, более 100 лет назад выявились две различные тенденции в трактовке письмен острова Пасхи. Одна школа считала кохау ронго-ронго не письмом в полном смысле этого слова, а орнаментальными знаками, мнемоническим средством, памятниками местного искусства, «набором виньеток, достойных самого изобретательного резчика по дереву», пиктографической записью, где «каждый знак стал связываться с определенной фразой или группой слов и заклинанием, но каждая табличка могла употребляться со многими заклинаниями, и с каждым изображением связывались различные фразы». Другая школа считала кохау ронго-ронго письмом, передающим звуковую речь, каким бы примитивным или архаичным ни было его конкретное выражение. Именно на этой точке зрения настаивал Н. Н. Миклухо-Маклай. И что самое замечательное, его соотечественники, русские и советские исследователи кохау ронго-ронго представили наиболее убедительные доказательства правоты такой трактовки иероглифов острова Пасхи!