Р. Почекаев - Цари ордынские. Биографии ханов и правителей Золотой Орды

В первой половине XIII в. государства Восточной Европы, в том числе и Русь, пережили ряд потрясений. Одним из них стало падение в 1204 г. Византийской империи, правитель которой (император или базилевс) в русской государственной традиции именовался «царем» и считался вышестоящим монархом по отношению к русским князьям-Рюриковичам.

Упразднение Византийской империи и, соответственно, исчезновение «царя» («природного кесаря») создало для русских князей определенную лакуну в международной иерархии. Ни захватившие Константинополь крестоносцы, создавшие здесь эфемерную Латинскую империю, ни греческие правители Никейской империи не рассматривались русскими как полноправные преемники Византии. Подчинение Руси Золотой Орде позволило заполнить эту лакуну: новым «царем», «кесарем» для русских князей стал золотоордынский монарх.

Это признание в известной мере позволило русским князьям смириться с потерей независимости в результате монгольских походов 1237-1242 гг. В соответствии с новой идеологией русские земли подчинялись, платили дань и принимали инвеституру не из рук диких кочевников-«сыроядцев», а от законных «царей» – вышестоящих в международной иерархии монархов. Преемство «царской» власти Золотой Ордой от Византии в глазах русских идеологов весьма красноречиво отразилось в средневековых летописях. Так, например, в знаменитом летописном Лицевом своде, созданном по повелению Ивана Грозного в третьей четверти XVI-в., имеются миниатюры, на которых византийский император и правитель Золотой Орды Батый показаны в совершенно одинаковых «царских венцах», т. е. императорских коронах. В такой же короне далее изображен и сам Иван Грозный, претендовавший на правопреемство от Золотой Орды. {1} 1 См.: Горский 1996. с. 205-206: Мартынюк 2004, с. 65-68.

При этом, хотя титул «царь» в русской политической традиции связывался с титулом хана, даже первые ордынские правители, не обладавшие еще ханским титулом (Бату, Берке) в летописях XV-XVI вв. также титулуются царями: их «царский статус» подтверждал сам факт их сюзеренитета над Русью. {2} 2 См.: Филюшкин 2006, с. 74. Подчеркнем, что речь идет именно о позднесредневековой исторической традиции. В летописях XIII-XV вв. Бату (Батый) назван по имени, и лишь его внук Менгу-Тимур, и в самом деле, ставший первым ханом Золотой Орды, впервые именуется царем [см.: Почекаев 2006а. с. 21; см. также: Горский 1996а, с. 208]. Подчинение «царям», таким образом, не было зазорно для Руси: западноевропейские государи также признавали высокое положение ханов Золотой Орды, именуя их императорами.

Поэтому под общим названием «цари ордынские» в этой книге фигурируют и первые правители Золотой Орды, и монархи, реально обладавшие ханским («царским») титулом, и даже временщики, которые также нередко воспринимались за рубежом или вошли в историографическую традицию как полноправные монархи. Так, например, знаменитый Мамай в русской историографии часто именуется «царем», а восточные историки нередко говорят и о «царствовании» не менее известного Едигея.

Выбор темы книги представляется актуальным. Дело в том, что изучение истории Золотой Орды насчитывает уже несколько веков, и за это время были исследованы многие аспекты существования этого государства: государственный строй, политическая система, экономические отношения, материальная культура, даже философия, искусство и литература, однако за пределами внимания исследователей нередко оставались личности – ордынские ханы и влиятельные государственные деятели. Конечно, историки в рамках своих исследований отмечают, что при таком-то хане состоялась денежная реформа, а такой-то временщик пытался восстановить сильную централизованную власть в Золотой Орде. Но правители Золотой Орды в таких исследованиях предстают перед читателем своего рода «хронологическими маркерами» глобальных политических процессов, происходивших в государстве. И даже в какой-то степени заложниками этих самых процессов – мол, каким бы энергичным и талантливым не был конкретный правитель, он все равно не смог бы противостоять «объективным тенденциям» государственного развития.

Нам же представляется целесообразным рассмотреть именно биографии отдельных правителей, что позволяет заострить внимание на некоторых вопросах, связанных с ролью личности в истории. Например, почему именно Узбек сумел провести масштабную реформу, введя ислам и практически полностью изменив систему управления, существовавшую в Золотой Орде до него более века? Почему темник Мамай в течение двадцати лет сохранял власть над западными уделами Золотой Орды, когда в Поволжье и восточном крыле (Синей Орде) иногда менялось по несколько ханов в год? Почему хану Токтамышу удалось взять верх над этим властным и решительным правителем и объединить Золотую Орду? Почему хану Ахмаду так и не удалось вернуть распадающейся Орде ее былое величие? Ответы на эти и подобные вопросы не могут быть получены в глобальном контексте истории – они связаны с личностями конкретных правителей и государственных деятелей. И думается, что не только общие законы государственного развития влияли на судьбу Золотой Орды, но также поступки и намерения отдельных государей.

Жизнь любого выдающегося исторического деятеля – это уже микроистория. Если же речь идет о властителе такого государства, как Золотая Орда, то его биография – это уже важный отрезок в истории как минимум континента под названием Евразия. Анализ жизни и деятельности ордынских государей и правителей позволяет пролить свет на разные «темные места» истории не только Золотой Орды, но и современных ей государств. Не говоря уж о том, что в процессе анализа источников при создании биографии того или иного хана нередко начинаешь немного по-другому понимать то или иное сообщение источника и в результате совершенно иначе трактовать события, имеющие, казалось бы, устоявшуюся, однозначную трактовку в историографии.

Безусловно, эта книга – далеко не первая работа, посвященная личностям золотоордынских правителей.