Дмитрий Винтер - Военные преступники Сталин и Берия. Победа вопреки палачам

Ждановские обвинения против Маленкова, Хрущева и их соратников заключались в том, что после войны якобы стала актуальной опасность выхода из повиновения народа, партии и армии, если будет продолжаться «оппортунистическая политика» указанных товарищей, в частности, в плане поощрения строительства частных жилых домов в освобожденных от немецкой оккупации районах, по увеличению приусадебных участков колхозников и т. д., а главное — если благодаря им «поднимут голову потенциальные шпионы, космополиты и низкопоклонники».

Более того, продолжал Жданов, в национальных республиках (а особенно в Украине у Хрущева и в Белоруссии у П. К. Пономаренко) «орудуют буржуазные националисты в литературе и бандеровцы в лесах», а в Советской Армии с ведома Маленкова партийные органы фактически ликвидированы и «царствуют личные ставленники Жукова, этого извечного врага института пол иткомиссаров».

Ну, и во внешней политике Маленков вместо «большевизации» Восточной Европы поддерживает там всякие «национальные фронты», а вместо безоговорочного отторжения «плана Маршалла» считает возможным принять его на определенных условиях (так ли это на самом деле, не знаю); короче, вместо «мировой революции» происходит поиск «мирного сосуществования» с капиталистами! [227] Авторханов А. Г. Загадка смерти Сталина. С. 37.

Очевидно, что все эти ждановские инсинуации против Маленкова, Хрущева и других были созвучны настроениям Сталина, который после провала попытки распространить коммунистический режим на весь мир в ходе Второй мировой войны собирался теперь начать подготовку к Третьей. Кроме того, Жданов собрал вокруг себя всех «обиженных» Маленковым — верных сталинцев Молотова, Ворошилова, Кагановича, А. Андреева и т. д.

Пострадал в итоге и Хрущев, «разжалованный» в марте 1947 г. из Первых секретарей ЦК (этот пост занял Каганович) в Председатели Совета Министров Украины. По этому поводу Берия, кстати, пишет 1 марта 1947 г. в дневнике: «Давно пора, но я бы Мыкыту и на Совмине не ставил. Ему лучше быть в Москве, при Кобе. Он когда сам, может обос. ться. Увлекающийся человек» (3. С. 34).

Вроде бы негативная характеристика, и Кремлев за нее ухватывается, чтобы лишний раз очернить Хрущева. Но зачем при этом Хрущеву (с точки зрения Берия) быть обязательно в Москве? С учетом того, что мы выше говорили о статьях Хрущева в «Правде» по сельскому хозяйству, Лаврентий Павлович вполне мог иметь в виду такой оборот: полезет «Мыкыта» поперед батьки в пекло и тем самым все дело загубит… Как бы то ни было, запомним эту фразу из дневника. Добавим еще, что и в Белоруссии «ждановец» Гусаров заменил «маленковца» П. К. Пономаренко.

А вот первым заместителем главы правительства вместо Маленкова стал ставленник Жданова Н. А. Вознесенский. Секретарем ЦК по госбезопасности и армии стал другой «ждановец», А. Н. Кузнецов, который теперь стал давать директивы не только Меркулову и министру ГБ Абакумову, но и самому Берия, а главное — чистить «органы» от ставленников последнего. Удивительно ли, что Лаврентий Павлович назвал в своем дневнике Кузнецова «зас. нцем с большими амбициями»? И записями в дневнике дело отнюдь не ограничилось.

Берия понял, какое значение имеет опала Маленкова, которую он поначалу так недооценил, и принял все меры, чтобы вернуть его в Москву. После того Берия и Маленков заключили союз против Жданова и начали фабриковать анонимные обвинения против Вознесенского и Кузнецова (к чему и Хрущев руку приложил).

В конечном счете Сталин, с подачи Берия и Маленкова, стал подозревать, что Жданов ведет против него «нечистую игру». В итоге Берия и Маленкову удалось протащить в идеологический аппарат ЦК М. А. Суслова, которого Маленков раскопал в Ташкенте. Да-да, того самого Суслова, которого так негативно поминал С. Кремлев. И похоже на то, что он к дальнейшим, направленным против Сталина событиям действительно руку приложил.

«Ждановцам», с подачи Берия и Маленкова, удалось приписать планы: создания Российской коммунистической партии (РСФСР единственная из республик СССР вплоть до 1990 г. своей компартии не имела), переноса столицы РСФСР в Ленинград, а самое главное — фактической отставки Сталина (с оставлением «почетным председателем ЦК») и переходом поста Генсека к Жданову, главы правительства — к Вознесенскому, Первого секретаря ЦК РКП(б) — к Кузнецову; посты МВД и МГБ якобы предлагалось объединить и передать секретарю Ленинградского обкома Попкову. [228] Авторханов А. Г. Загадка смерти Сталина. С. 39–41.

Кроме того, Маленков и Берия сумели убедить Сталина в том, что не они выступают против большевизации Восточной Европы, а как раз Жданов выступает за «национал-коммунистический суверенитет» Восточной Европы вместо того, чтобы, согласно планам Сталина, просто включить восточноевропейские страны в состав СССР в качестве новых «союзных республик».

Наконец, Р. Конквест отмечает, что Жданова не сумел полностью одурачить знаменитый шарлатан от науки Т. Д. Лысенко, и советская биология была окончательно уничтожена только после смерти Жданова. [229] Конквест Р. Большой террор. Флоренция, 1974. С. 592. Так вот, дело тут в том, что с подачи М. А. Суслова (действовавшего по заданию Берия) удалось организовать выступление сына А. А. Жданова, Юрия, против Лысенко, которого Жданов-младший назвал «шарлатаном». [230] Авторханов А. Г. Загадка смерти Сталина. С. 42–44.

Как раз в феврале 1948 г. Чехословакия и Югославия предприняли попытку выйти из Коминформа, только что (сентябрь 1947 г.) организованного Сталиным (и Ждановым) вместо распущенного в 1943 г. Коминтерна. Чехов удалось подавить, но Югославия вышла из советской сферы влияния. Берия в записи от 12 февраля 1948 г. замечает: «Коба злится. Снова неполадки с югославами. Сейчас они в Москве, тут же болгары. Единства нет» (3. С. 56–57).

Как итог — в очередном перечне имен в «Правде» от 27 июля 1948 г. Жданов вообще исчезает «по болезни», а вот Маленков поднимается на четвертое место. А мы обратим внимание вот на что. С. Кремлев много пишет о лакунах в бериевском дневнике 1940–1942 гг., обращая внимание в том числе и на двух-трех-недельные пропуски, однако почему-то не замечает куда бблыпих лакун в дневниках послевоенных. Вот и период падения Жданова фактически пропущен: лишь 31 августа 1948 г. упоминаются его похороны, а до этого имеет место 75-дневная лакуна — начиная с 17 июня (3. С. 64). Сам же Жданов последний раз до того упоминается весной 1947 г. (3. С. 39–41).

В чем тут дело? Может быть, сам Кремлев и/или «Павел Лаврентьевич» вычистили из дневников некоторые факты, опровергающие их утверждение об отсутствии интриг в сталинском окружении (вообще и против Жданова и его ставленников в особенности)?