Андрей Буровский - Крах империи (Курс неизвестной истории)

И даже такая Польша «мягкого тоталитаризма» оставалась своего рода «польским кошмаром» для советского руководства. Вечно в Польше приходилось разъяснять и уговаривать там, где в Румынии и ГДР достаточно было прикрикнуть …

Во–вторых, между Сталиным и поляками стояло короткое словечко: Катынь. Многие в России до сих пор не очень представляют, что это такое. В СССР приложили колоссальные усилия для того, чтобы скрыть следы преступления. Одним из способов стало открытие мемориального комплекса на месте белорусской деревни Хатынь 5 июля 1969 года. Деревня была уничтожена до последнего человека нацистами в 1942 году. Комплекс посвящен памяти жителей белорусских сел и деревень, полностью разрушенных и уничтоженных нацистами. О Хатыни выпущено несколько красочных альбомов. О Хатыни пели песни и слагали стихи.

В результате Хатынь знают все. О Катыни не знает почти никто.

Катынь — это местечко под Смоленском, возле которого весной 1940 года войска НКВД расстреляли то ли 10, то ли 12, то ли даже 20 тысяч польских офицеров, захваченных в плен в 1939 году. Многие из них сами доверчиво побежали навстречу Красной армии — ведь война не была объявлена! Раз советские войска движутся на запад — ясное дело, для помощи «братьям — славянам» против немцев… Эти люди тоже оказались в Катыни.

Само место расстрелов нашли летом 1942 года поляки, работавшие в военно–строительной организации Тодта. Нацисты год молчали, в апреле 1943 года взорвали «бомбу», пригласив в Катынь международную комиссию. После Сталинграда нацистам нужно было хоть что–то, чтобы повлиять на прочность антигитлеровской коалиции. Наивные! Цинизм англосаксонских «дерьмократов» стократ превзошел худшие образцы всего, что создавал Геббельс в своем ведомстве. Никто из доблестных союзников Сталина не отступился от своего родного человечка… хотя никаких сомнений во всем мире ни у кого не было.

После войны советские оккупанты нашли всех членов комиссии, кроме одного, и заставили их подписаться под новой редакцией заключения: мол, поляков в Катыни расстреляли немцы, нацисты, а советские тут ни при чем.

17 января 1973 года Герман Герлих–Грудзинский, польский писатель, живущий в Италии, посетил в Неаполе последнего участника международной комиссии 1943 года. В 1955 году Пальмери категорически отказался с ним встречаться, а вот в 1973 году — дал показания.

«Не было никаких сомнений ни у кого из членов нашей комиссии, ни одной оговорки…. заключение неопровержимо. Его охотно подписали и проф. Марков (София), и проф. Гаек (Прага). Не надо удивляться, что впоследствии они отказались от своих показаний. Может быть, и я поступил бы точно так же, если бы Неаполь был «освобожден»Советской армией….по сей день перед моими глазами — польские офицеры на коленях, со скрученными сзади руками, пинком ноги сваливаемые в могилу после выстрела в затылок» [161, с. 58–59].

Катынь стала символом, — таким же, как Освенцим и Ковентри.

В Англии памятник жертвам Катыни поставлен в 1976 году. Поскольку «посольство СССР в Англии заявляло решительные протесты против его установки» [161, с. 55], поставлен памятник на Гуннерсбергском кладбище. «Место было выбрано крайне неудачно, туристы заглядывают туда редко» [161, с. 54]. Надпись на памятнике была сделана очень уклончивая, — памятник поставлен польским пленным из Козельстка, Старобельска и Осташкова, «пропавшим без вести» в 1940 году.

Установлены памятники в Торонто, в Нью–Бритене, в Коннектикуте, в Иоханнесбурге с надписью: «Катынь, 1940. Памяти 14500 военнопленных, замученных палачами Сталина. Совесть мира взывает к справедливости».

На военном кладбище в районе Повонзки в Варшаве 31 июля 1981 года тоже установили памятник. В ночь с 31 июля по 1 августа на кладбище въехали машины, утром на месте памятника было пустое место.

Сегодня Катынский крест стоит в самом центре Кракова. У подножия памятника всегда лежат живые цветы. Автор своими глазами видел молодых женщин, приносивших цветы к подножию Катынского креста.

Всю советскую эпоху своей истории Польша оставалась особым «бараком» в советском лагере, с более мягким режимом. Власти СССР даже в сталинскую эпоху опасались «передавить» и вызвать массовое восстание. Да и в более позднее время Польша вызывала раздражение — очень уж была самостоятельной [162, с. 25–31].

ЮГОСЛАВИЯ

В Югославии победили и установили свою диктатуру коммунисты (в основном — сербы). Народно–освободительная война 1941–1945 годов одновременно была войной с внешним врагом, оккупировавшим страну, и одновременно социальной революцией и войной между народами развалившегося Королевства Югославии.

С помощью Сталина были похоронены договоренности в Ялте про временное коалиционное правительство. Какая там коалиция!

Фактически Королевство Югославия тоже было империей, и не успело оно рухнуть, как хорваты устроили страшный геноцид сербам. Режим лагеря уничтожения Ясеновац был не менее страшен, чем Бухенвальда и Освенцима, приближаясь к образцам Колымы. Хорваты и словенцы строили собственные государства, и некоторое время было совершенно не очевидно, что Югославия сохранится, как единое государство.

Партизаны Тито оказались той силой, которая собрала распавшуюся было империю (почти как большевики собрали часть Российской империи в 1918 — 1922 годах). Партизаны Тито были коммунистами, были настроены прорусски.

«Не боимся ваших авионов [18] Авион — самолет (сербскохорватский). ,

Нас и русских двести миллионов», — пели сербы и черногорцы.

До 1945 года о Тито и обо всем, что происходило в Югославии, полагалось отзываться самым восторженным образом: наши приходят к власти! 11 апреля 1945 года между Тито и Москвой заключен Договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве.

31 января 1946 года — Учредительная скупщина приняла Конституцию Федеративной Народной Республики Югославия. Начались социалистические преобразования. Ура? Может быть, и ура, но не для Сталина. Потому что сразу выяснилось — Тито И его люди понимают социализм так же наивно, как украинцы или азербайджанцы: что если социализм, то каждый народ и строит социалистическое, но свое, государство.

Именно это, а вовсе не идейные разногласия вызывали напряжение между Югославией и СССР и в конце концов привели к разрыву [163, с. 134–177]. Коммунистический режим в Югославии был и остался коммунистическим режимом, но Югославия в империю Сталина не пошла. Сохранить независимость хотели и другие коммунистические и социалистические правительства, но только Тито это удалось.

С середины 1948 года отношения между КПСС и компартией Югославии были порваны, межгосударственные отношения приостановлены, а отзываться о Тито начали в следующем духе: «Пробравшаяся к власти англо–американская агентура в лице фашистской клики Тито–Ранковича подчинила Югославию интересам англо–американского империализма …. Ныне Б. (Белград. — А. Б.) превращен в центр англо–американского шпионажа для подрывной деятельности в странах народной демократии. В то же время Б. является одним из очагов развертывающейся борьбы югославского народа против господства в стране платных наймитов англо–американского империализма — клики Тито–Ранковича» [22, с. 413].