Андрей Буровский - Крах империи (Курс неизвестной истории)

Любой народ, строящий империю, рискует расточить на нее слишком много сил и уже не быть в состоянии нормально развиваться дальше. Парадокс — но, увлекшись строительством империи, народ вполне может утратить тот соблазн, который и необходим для создания жизнеспособной империи.

Сталинской империи сказанное касается в гораздо большей степени, чем любой другой. Действительно — ну где тут нормальный соблазн, так необходимый для империи? Этот соблазн так невелик, что действует в основном на самые отсталые народы. Даже мусульмане Средней Азии, горцы Кавказа и вчера еще молчавшие жители Прибалтики поднимаются против оккупантов. Нет ни одного народа империи, который однозначно выбрал бы империю Сталина, а не свободу и не другую империю.

Поразительная вещь: СССР привлекателен в основном на расстоянии. Причем привлекателен он именно потому, что он — империя советская. Та страна, в которой строится «новая жизнь», идет грандиозный эксперимент. Вся Европа хочет, чтобы социалистический эксперимент был поставлен, но ставится–то он именно в СССР!

В 1918 году французские моряки в Одессе помешали своему правительству наступать на большевиков.

В 1920 французский генерал Жанен позволил чехам отдать на расстрел Колчака, не имея ничего против «народного суда» над «контрреволюционным генералом».

В середине 1930–х годов советские фильмы про «вредителей» и про расправу над ними пользовались большой популярностью в Париже, в рабочей среде.

В те же 1930–е годы Ромен Роллан, Бернард Шоу, Арагон, Фейхтвангер приезжали из СССР, чтобы рассказать о замечательных успехах Советского Союза и о счастье, в котором купается советский народ. Что характерно — их внимательно слушали и принимали их демагогию всерьез. Бунин обратился тогда к Бернарду Шоу — что Вы делаете?! Вы оправдываете массовые убийства, чудовищное насилие, террор, Вы становитесь пособниками убийц. И Бернард Шоу сурово выговорил Бунину — не мешайте проводить эксперимент! Ни он, ни любой другой интеллектуал не выскажутся против советского эксперимента, потому что он воплощает вековечную мечту человечества…

Во время войны 1939 — 1945 годов французские и итальянские коммунисты превратились в грозную силу со своей армией, с колоссальным влиянием в обществе. Опасность гражданской войны во Франции становилась совершенно реальной.

В странах Восточной Европы в 1944 — 1945 годах Советскую армию встречали с цветами. Правда, ее и боялись — И. Хмелевская очень хорошо пишет о том, какие двойственные чувства испытывали поляки, прислушиваясь к канонаде Советской армии и встречая первых солдат [166, с. 130--134].

Поразительно, до чего же идеологические империи оказываются не способны реализовать соблазн, исходящий от их идеологии. И вообще оказываются не способны существовать в реальном мире.

Есть веские основания полагать, что Гитлер вполне мог завершить войну блицкригом к осени 1941 года. Для этого было достаточно использовать в своей войне против СССР те 3, 4 или даже 5 миллионов советских солдат, которые сдались в плен в июле–августе 1941 года, опереться на независимую Украину; Литву, Эстонию. Но большая часть пленных не дожила до весны 1942 года, Бандера сидел в концентрационном лагере, казаки и литовцы все больше стремились дистанциироваться от все более одиозного союзника.

Одним словом, Третий рейх оказывается не способен сохранить тот соблазн, без которого империи и не завоюешь, и не сохранишь. Теряя союзников, вермахт затянул войну, хотя и был совершенно не готов к ведению зимней кампании. В ноябре–декабре Красная армия нанесла ему ряд первых поражений, а Гитлер спустя считанные годы вынужден был покончить с собой.

Так же и здесь. В 1944: — 1945 годах Советскую армию встречают цветами, коммунисты в Италии и во Франции становятся грозной силой… Но империя Сталина оказывается совершенно не в состоянии использовать этот соблазн, перевести соблазн умозрительной идеологии в соблазн самой империи. Даже к уже соблазненным СССР ухитрялся повернуться такой стороной, что облако соблазна рассеивалось сразу и бесследно.

Причем чем ближе был СССР — тем быстрее рассеивалось это облако. Для народов самого СССР никакого соблазна социализма вообще давно не было и в помине.

В конце 1940--1950–х годов наступило разочарование в «странах народной демократии». Очарование обернулось событиями 1948 года в Праге, восстаниями 1953 года в Берлине, гражданской войной в Венгрии 1956 года.

Импульс велик… Советский эксперимент, СССР все еще привлекательны… Но только опять же -, — привлекательны на расстоянии.

Очарования уже не было в Восточной Европе, оно жило еще в странах Западной Европы. Только в 1968 году, после Пражской весны, после введения танков против мирных демонстрантов, наступило окончательное отрезвление.

Можно в духе Кара–Мурзы нести демагогию о «предательстве» еврокоммунистов и о том, что «они ничего не понимают». Ради Бога! Мало ли кто что болтает. Мое дело — показать, почему империя Сталина имела очень небольшой соблазн и почему этот соблазн оставался в основном «дистанционным». Почему он не действовал как раз на тех, кто оказывался в пределах непосредственного воздействия.

Вывод прост: построение империи Сталина в 1939 — 1953 годах велось меньше всего соблазном и больше всего силой оружия.

Именно потому создание этой империи стоило совершенно исключительных усилий. Больших, чем построение Римской империи, Оттоманской империи или любой иной империи до нее.

Соответственно этому была и цена.

Советский Союз — это загадка, покрытая тайной, обернутой в секрет.

У. Черчилль

Внешнее территориальное расширение государства идет обратно пропорционально к развитию внутренней свободы народа… На расширяющемся завоеваниями поприще увеличивался размах власти, но уменьшалась подъемная сила народного духа. Внешне успехи новой России напоминают полет птицы, которую вихрь несет и подбрасывает не в меру сил ее крыльев. В результате внешних завоеваний государство пухло, а народ хирел.

В. О. Ключевский

ДВА МИРА

Одним результатом раскола Германии и создания ГДР было начало «холодной войны». 5 марта 1946 года в г. Фултоне (США) У. Черчилль произнес свою знаменитую речь, в которой и использовал впервые термин «холодная война».

Вторым следствием стало появление на земном шаре двух экономических, политических, духовно–нравственных миров. Понятие «третий мир» пережило разделение мира на первые два — мир капитализма и мир социализма, хотя и заменяется понятиями «юг», «бедный юг» или «голодный юг».

Но с конца 1940–х годов на земле и правда существовали два разных мира, самые основы организации которых различались. Существуют и две совершенно разные мировые экономики. Насколько судьбоносным стало. это разделение, мы видим только сейчас, после 1992 года. Когда выясняется, что мировая экономическая система сложилась без советского блока и без учета потенциала его стран.