Сергей Павлюченков - Крестьянский Брест, или предыстория большевистского НЭПа

15 августа народным комиссаром по продовольствию была утверждена предварительная разверстка зерновых хлебов урожая 1919 года. Общая цифра определилась в 296450000 пудов, т. е. на 36350000 пудов больше разверстки, принятой для минувшей кампании [281] Известия Наркомпрода. 1919.№ 17–20. С. 5. .

30 сентября всем губпродкомам, всем уполномоченным Наркомпрода, всем крупным руководителям продовольственного дела была направлена длинная телеграмма за подписью Ленина и Цюрупы:

«Хотя урожай хлебов в Республике в общем и среднем выше прошлогоднего и выше обычного, хотя хлеба уже убраны и картофель убирается… Республика никогда еще не переживала столь тяжелого продовольственного момента, как текущий… момент требует крайнего напряжения… производящие губернии обязаны… бросьте на продовольственную работу все… агитируйте… выдавайте двойную норму товаров… военные силы… Не ждите самотека, делайте нажим, принуждайте к сдаче… применяйте самые суровые меры… заключения в концентрационных лагерях…»

и т. д. и т. п. [282] Там же. С. 6.

В соответствии с общим направлением были ставшие традиционными августовские установки по товарообмену. Малокровные, половинчатые попытки Наркомпрода подсластить горечь продовольственной диктатуры не достигли своей цели. Приказом Цюрупы с 1 августа были прекращены всякие эксперименты с индивидуальным товарообменом [283] Систематический сборник… Кн. 2. С. 351. . Новый декрет СНК от 5 августа 1919 года об обязательном товарообмене и инструкции к декрету распространяли действие декрета от 5 августа 1918 года на всю территорию Советской России и на все виды продуктов и сырья и безусловно подтверждали принцип коллективного товарообмена — «всякое отступление будет караться Наркомпродом самым строгим образом» [284] Там же. С 164. .

Через несколько месяцев условия были еще более ужесточены. В новой инструкции от 3 ноября слово «товарообмен» оттесняется понятием «снабжение»: распределение товаров производится не в порядке выдачи процентного эквивалента за хлеб, а в порядке снабжения сельского населения, выполнившего разверстки Наркомпрода [285] Там же. Кн. 3. С. 45. . В октябре на съезде Губпродуктов Цюрупа официально представляет собравшимся представителям отделов продуктораспределения губернских продкомов трех китов, на которых отныне должен покоиться всякий государственный обмен с деревней:

«Об индивидуальном товарообмене не может быть и речи… Также должна быть исключена премиальность… Равным образом исключается всякая эквивалентность» [286] Бюллетень Наркомпрода. 1919. 29 октября. С. 2.

Во главу ставилось исключительно принуждение. Промышленные и прочие продукты получали право проникать в деревню только в порядке планового снабжения из имеющихся остаточных ресурсов.

Это означало конец попыток налаживания экономических отношений с крестьянством и превращение заготовок продовольствия в простую натуральную повинность, обеспечиваемую вооруженными отрядами Наркомпрода. Это более, чем что бы то ни было, приблизило продовольственную политику к вершинам военного коммунизма, но вместе с тем оттуда уже открывались и далекие горизонты продовольственного налога, новой экономической политики.

1919 год заканчивался для РСФСР очень удачно. Военная опасность была устранена. Разбит Юденич, стремительно откатывались к Черному морю войска Деникина, далеко на востоке отступали остатки Колчаковской армии. К декабрю определилась реальная возможность длительного мирного этапа.

Но 1919 год принес не только победы. Основным содержанием системы военного коммунизма, которая вполне оформилась за это время, был, выражаясь одним словом, централизм. Сверху донизу все было заковано в цепь государственной иерархии и регламентации. Сложилась строго централизованная командно-административная система управления экономикой и обществом в целом (насколько это представлялось возможным в условиях крестьянского хозяйства) со всеми вытекающими социально-экономическими и политическими признаками. Как и следовало ожидать, наряду с положительными, она быстро принесла и отрицательные результаты. Скованная инициатива и подавленные интересы мест, производственных коллективов, индивидуальных производителей и других элементов общества затрудняли дальнейшее развитие. Это породило протест и широкую оппозицию административному централизму, в русле борьбы с которым и разворачивались основные события на VIII конференции РКП (б) и VII Всероссийском съезде Советов, состоявшихся в начале декабря 1919 года.

На партийной конференции Т. В. Сапронов, признанный лидер бойцов против так называемого главкизма, выступил от группы делегатов и Московской губернской партийной конференции с платформой «демократического централизма» против официальной платформы М. Ф. Владимирского и Н. Н. Крестинского. Сапронов утверждал, что отношения с периферией — самый важный и злободневный вопрос. Нет двойной зависимости, есть сплошной диктат центра, особенно в продовольственном деле [287] Восьмая конференция РКП(б). Протоколы. М., 1961. С. 66 .

В прениях по докладам отмечалась сплошная атрофия Советов и их органов, начиная с деревенских и кончая Президиумом ВЦИК. Делегаты с мест в подавляющем большинстве высказывались против сложившейся государственной структуры управления. Председатель Новгородского губисполкома В. Н. Мещеряков привел слова одного крестьянина о том, что когда упоминают главки и центры, то рука тянется подыскать что-нибудь потяжелее.

«Немыслимо, чтобы у нас по-прежнему оставались эти отвратительные, гнусные, бюрократические и еще какие хотите учреждения… это единодушный вопль со всех мест».

Главки должны перестать быть непосредственными организаторами до последней спички, до последнего воза сена, говорили делегаты, в противном случае не справиться ни с топливным, ни с каким другим кризисом. В. П. Ногин обращал внимание на то, что в промышленных районах фактическими хозяевами данной местности являются не исполкомы Советов, а правления фабрик и заводов.

В связи с диктатом Центра вообще в зоне критики оказалась политика «продовольственного главкизма». Делегат от Костромы Н. К. Козлов говорил:

«Несмотря на окончательное выяснение нашего отношения к среднему крестьянству, все-таки жизнь сплошь и рядом заставляет нас оставаться в области деклараций. Тяжести, от которых изнывает среднее крестьянство, все больше и больше увеличиваются, и, может быть, вследствие этого и приходится наблюдать нарастание если не враждебного, то какого-то равнодушного отношения крестьян к власти».