Николай Николаев - 100 великих загадок истории Франции

Экспедиция была организована, разумеется, с привлечением жителей нормандских городов. Три сотни солдат, слуг и поваров, поднявшихся в Онфлере на два корабля и лодку, поступили в полное распоряжение капитана.

Говорят, что в то время, когда Людовик XI день ото дня чах и слабел, один французский путешественник, возвратившись из Гвинеи, привез ошеломляющую новость: на островах Зеленого Мыса могли излечить проказу. Лекарство было не менее удивительным, чем новость о нем.

В той местности водились большие черепахи, которые при отливе щипали траву, растущую на берегу. Местные жители переворачивали их на спину и перерезали им горло. В кровь черепах «погружали больных проказой, пораженных зловонными язвами. Больные, постоянно питающиеся рыбой и потребляющие жир черепах, полностью излечиваются через два года».

Этот Зеленый остров, согласно карте того времени, принадлежал португальцам. Захватчики ревностно охраняли расположенные там месторождения золота, поэтому наличие большого количества солдат на борту французских кораблей было оправданно. Подобная демонстрация силы должна была иметь под собой веские основания. Какие же? Проказа короля? Слухи об этом ходили, и их подтверждает летописец, французский прелат Тома Базэн. Его свидетельства отличаются большой исторической точностью. Leprosus fuisse est – однозначно сообщает он. Не была ли причиной уединения и раздражения короля эта ужасная болезнь? Не этим ли объясняется мрачное заточение, которому он подверг себя в последние годы жизни, и желание отправить экспедицию на Зеленый остров в поисках чудесного эликсира, избавляющего от проказы?

Однако королю Франции не было дано испытать эффективность таинственного способа лечения, ибо 30 августа 1483 г. он скончался, не успев получить никаких известий об экспедиции. Далее след ее теряется – как в водах океана, так и на страницах хроник…

В августе 1572 г., после десятилетия кровопролитных гражданских войн, во Франции наконец появилась надежда на мир. Его было решено скрепить женитьбой одного из руководителей протестантского лагеря – короля Наваррского Генриха Бурбона на сестре французского короля Карла IX Маргарите Валуа (знаменитой «королеве Марго»).

На торжества в Париж прибыли сотни дворян-гугенотов. Эта попытка примирения закончилась кровавой Варфоломеевской ночью. По приказу короля и его матери Екатерины Медичи три тысячи гугенотов были убиты на рассвете 24 августа, Дня Святого Варфоломея. Кровавые побоища перекинулись и на другие французские города. Генрих Наваррский спас себе жизнь тем, что перешел в католичество (как только опасность миновала, он вновь стал протестантом).

Варфоломеевская ночь не оказалась смертельным ударом для гугенотов. Гражданские войны продолжались с прежним ожесточением. Наследовавший Карлу IX его брат Генрих III в целом продолжал политику своего предшественника. Он то воевал с гугенотами, то мирился с ними, чтобы воспрепятствовать полному господству организации, созданной католиками, Католической лиги и ее главы герцога Генриха Гиза.

Генрих III

Генрих III отлично знал, что Генрих Гиз выжидает лишь удобного случая, чтобы овладеть престолом. В конечном счете конфликт между Генрихом III и Католической лигой принял открытый характер. Король вынужден был покинуть Париж, где всем заправляла Католическая лига. Генрих в очередной раз примирился с вождем гугенотов Генрихом Наваррским. Началась «война трех Генрихов». Королевское войско осадило непокорную столицу. Генрих III потребовал, чтобы герцог Гиз прибыл к нему для объяснений, а когда тот счел для себя выгодным явиться для переговоров, приказал королевским телохранителям заколоть его кинжалами.

После убийства Гиза война между Генрихом III и Католической лигой продолжалась. Во главе Лиги встали младший брат Гиза герцог Майеннский и его сестра герцогиня Монпансье, которые решили любой ценой разделаться с ненавистным королем, последним представителем династии Валуа. Его смерть открыла бы Гизам дорогу к трону.

Итак, в начале весны 1589 г. Франция, по которой прокатилась волна мятежей от Марселя до Кале, оказалась разделенной на три части: одна в руках протестантов, другая в руках Лиги, а третья (состоявшая только из Тура, Блуа и Божанеи) на стороне короля…

И тут Генрих III понял, что ему необходимо объединиться с одним из своих противников, если он хочет удержать на своей голове корону.

Объединиться с Лигой? Об этом не могло быть и речи, потому что они требовали его немедленного свержения. И тогда он обратил свой взор на протестантов, которым, по крайней мере, хватало деликатности дождаться его смерти, чтобы потом возвести на престол Генриха Наваррского. И 3 мая оба Генриха заключили перемирие.

Через полтора месяца после того, преодолев множество козней и ловушек, они осадили столицу. Их командный пост был установлен на высотах Сен-Клу, в весьма благоустроенном доме Гонди, откуда открывался весь Париж.

Вскоре им сообщили, «что в городе стали возникать волнения, оттого что перепуганные жители требуют открыть ворота раньше, чем их всех перестреляют»…

Союзники решили подождать, пока Париж сдастся. Однако проходили дни, но никаких новостей не поступало, потому что участники Лиги отказывались выполнить требование впавшего в панику народа.

27 июля Генрих III, начинавший уже нервничать, послал одного дворянина из своей свиты к Монпансье сказать ей, что ему хорошо известно, что именно она поддерживает недовольство парижан и подстрекает их к мятежу, но что если ему когда-нибудь удастся войти в город, то он прикажет сжечь ее заживо. На что, без малейшего удивления, был дан ответ: «Гореть должны содомиты вроде него, а вовсе не она, и к тому же он может быть уверен, она сделает все возможное, чтобы помешать ему войти в город».

Она вскоре сделала даже больше, чем обещала…

Орудием осуществления замысла Гизов был избран доминиканский монах, 22-летний Жак Клеман. Это был резкий, решительный и вместе с тем туповатый малый, целиком находившийся во власти самых нелепых суеверий. Приор монастыря на улице святого Якова убедил Клемана в том, что ему предопределено совершить великий подвиг для блага церкви. Монаху даже внушили, что он обладает чудесной силой делать себя невидимым для чужих глаз.

Когда королевская армия подошла к Парижу, Клеман сам заявил своим духовным начальникам, что стремится совершить великое дело. Осторожно, не спрашивая о существе дела, приор постарался укрепить брата Клемана в его решимости. Ходили слухи, что для «верности» ему дали какое-то наркотическое средство.