Неизвестен Автор - Особое задание (сборник)

Перебирая пожелтевшие от времени документы тех лет, я внимательно разглядываю бесчисленные повестки на митинги, собрания, совещания, лекции, диспуты. Некоторые документы заканчиваются словами: "...напоминается Вам, что ввиду предвыборной кампании (тогда проходили первые выборы в местные Советы после разгрома колчаковщины. - С. У.) все члены Омской организации объявлоны мобилизованными, а потому все поручения партии должны Вами исполняться, как боевой приказ".

Мы постоянно помнили о боевых задачах, которые поставили перед нами партия и Ленин. Несмотря на загруженность, на ночные операции по ликвидации банд, чекисты порой по два-три раза в день выступали на митингах, беседовали с рабочими, крестьянами и красноармейцами.

Наступила весна 1920 года. Неожиданно в конце мая пришла телеграмма Дзержинского с отзывом меня в Москву.

Перед отъездом я был приглашен в Сибревком: поручили сопровождать в Москву эшелон с хлебом, который омские рабочие посылали в подарок вождю революции Владимиру Ильичу Ленину к его 50-летию.

- Время неспокойное. Путь опасный. И конечно, лучше всех это задание смогут выполнить чекисты, - сказали мне в ревкоме.

- Чекисты выполнят это почетное задание. Эшелон будет доставлен в Москву в кратчайший срок и в полной сохранности, - твердо ответил я.

Снарядить целый эшелон в условиях полнейшей разрухи на транспорте нелегкая задача. Однако благодаря принятым обкомом партии мерам уже через несколько дней под парами стоял тщательно отремонтированный и заботливо выкрашенный паровоз "0В" - "овечка", как ласково называли его транспортники. На корпусе паровоза расстилалось красное полотнище с надписью: "Да здравствует коммунизм во всем мире и дорогой Ильич руководитель его". Л по всей боковой стороне тендера шли наискосок слова: "Дорогому юбиляру Ильичу". И на каждом свежепокрашенном товарном вагоне, загруженном тяжелыми мешками с пшеничной мукой, написано тоже:

"Ильичу".

Из Омска выехали в последних числах апреля. Провожать эшелон с подарком Ильичу собрались все рабочие и служащие депо и станции. Под возгласы одобрения и пожеланий счастливо доехать эшелон тронулся в свой далекий путь.

В то время считалось, что ехать от Омска до Москвы примерно месяц. Наш эшелон проделал этот путь за две недели.

Сами, без просьб, на разных станциях дежурные телеграфисты отстукивали на аппаратах Морзе: "Срочная тчк Товарищи зпт вам вышел ленинский поезд хлебом омских железнодорожников подарок Ильичу тчк Окажите пролетарскую помощь тчк".

И узкие телеграфные ленточки часто обгоняли состав, поднимали десятки людей, находили топливо. И еще была помощь: словно беспроволочным телеграфом поднятые, днем и ночью встречали чекисты. Их никто не предупреждал, никто не просил. Сами они узнавали: нашим ребятам из Омска поручили как можно быстрее довести эшелон в Москву, Владимиру Ильичу...

Путь длинный... Без приключений не обошлось.

На одном из таежных перегонов сообщают, что путь у моста недавно разобран бандой и линия телеграфа прервана.

- Что же делать? - спрашиваю у пожилого дежурного по станции.

- Как - что? Ждать, как все. У нас это не впервые.

Даже тифозный эшелон простаивает с больными...

- И сколько ждать?

- А это уж как придется, милейший. День, два... - Дежурный беспомощно развел руками.

Созываю команду охраны поезда и объясняю обстановку. Предлагаю продолжать путь. Если колея исправна - добавим скорость и проскочим опасное место. Если бродячая банда разбитых колчаковцев здесь и рельсы сняты - отходим с боем.

Молодые чекисты все, как один, готовы пробиваться вперед.

К нашему счастью, путь только что был восстановлен ремонтными рабочими, и эшелон проследовал без задержки.

Много времени уходило на "проталкивание" эшелона почти ыа каждой станции. Часто на путях стояли составы без паровозов. Приходилось отцеплять свою "овечку" и с ее помощью переводить составы на другие пути, а затем уже ехать дальше. Все это требовало непрестанной беготни, переговоров с железнодорожным начальством.

Но самая большая потеря времени случалась несколько раз из-за топлива. Приезжаем на станцию, узнаем, что угля здесь уже год не видят, а дров нет. Пока дрова в тендере есть, решаем ехать до следующей станции. Добираемся до нее, а там не только дров, но и воды не наберешь: водокачка взорвана. Воду носим ведрами из ближайшего колодца. Приходится, используя последние остатки топлива, ехать дальше, останавливаться в лесу и добывать пищу для ненасытной "овечки". Затем поезд трогается, и едем дальше, все вперед и вперед...

К исходу четырнадцатых суток в золотящейся от солнца дымке показалась долгожданная Москва. А вот и товарная станция Северного вокзала.

Неожиданно появился фотограф и стал снимать наш эшелон. На мой вопрос, кто он и для чего производит фотографирование, он ответил:

- Приказано! ВЧК!

Выставив охрану эшелона и договорившись о выдаче пайка омским чекистам и железнодорожникам, еду на Лубянку, 2. Стучусь в ту же заветную дверь.

- Войдите...

Дзержинский, в новой, свободной, туго подпоясанной гимнастерке, высокий, подтянутый, веселый, встречает меня улыбкой.

- Здравствуйте, Уралов! Как вы доехали? Вы что-то быстро прибыли. Наверное, торопились, соскучились по Москве?

- Скучал, Феликс Эдмундович... А как доехали, разрешите доложить подробно.

Я рассказал, как собирали хлеб, подготовили эшелон омские железнодорожники, как написали на каждом вагоне не "Владимиру Ильичу Ленину", а просто: "Ильичу", вспомнил о напутственных и прощальных словах рабочих.

Феликс Эдмундович, придвинувшись ко мне ближе, слушал молча. Лицо его светилось любовью к этим далеким людям.

- Значит, именно чекистам поручили омичи довезти по трудной дороге и передать Владимиру Ильичу подарок? - спросил Дзержинский.

- Да, Феликс Эдмундович. Они даже не послали специальной делегации. Мне сказали, доверяем, мол, нашим чекистам. Пусть расскажут обо всем Ильичу...

- Мы доложим все... Обязательно все... - воодушевленно отозвался Дзержинский и, обращаясь ко мне, добавил: - Вы лично и расскажите все Владимиру Ильичу...

Затем речь пошла о положении дел в Сибирской ЧК.

Я доложил самое главное: о создании чекистских аппаратов и укреплении их партийными кадрами, о рассмотрении дел пленных колчаковцев, о ликвидации банд и подавлении кулацких восстаний, о раскрытии и обезвреживании белогвардейских организаций и шпионских гнезд... По репликам и замечаниям Феликса Эдмундовича, его интересу к определенным деталям я понял, что Дзержинский полностью в курсе дела в Сибири. Его мысли, высказанные в форме товарищеского обсуждения, раскрыли новые задачи чекистов в Сибири и на еще не освобожденном Дальнем Востоке.