Ян Ле Боэк - Римская армия эпохи Ранней Империи

Чтобы внести нечто новое в общую историю римской армии, следует придерживаться принципа, который мы назовем «принципом глобальности». Конечно, было бы слишком самонадеянно пытаться сказать все в рамках одной работы, кроме того, не в этом состоит цель данной книги. Но вполне очевидно, что многие вопросы останутся без ответа, если отдавать предпочтение какому-то одному аспекту, одному методу 9или одному виду источников: обобщающая работа должна ставить задачу произвести сопоставление по каждой из этих категорий. Всякое исследование прекращается, и нет надежды понять, чем в действительности являлась римская армия, если изучать набор войск без стратегии, аэрофотосъемку без отчетов о раскопках и надписи без литературных источников.

Источники

Документы, которые могут быть использованы, состоят из трех больших групп.

Литературные источники

Историки, увлеченные новизной материалов раскопок, пожалуй, чересчур пренебрегают древними авторами; филологи-классики, в свою очередь, часто без внимания относятся к археологии и эпиграфике: однако скольких ошибок могли бы не совершить первые и скольких заблуждений смогли бы избежать вторые!

Эти авторы могут быть сами разделены на две группы. Первая включает авторов, для которых военная наука хотя и не является главной заботой, но все же они сообщают массу сведений по этому вопросу: Полибий и Цезарь — для республиканской эпохи, Иосиф Флавий, Плиний Младший, Светоний, Тацит, Элий Аристид, Дион Кассий и «История Августов» — для более позднего времени. Ценные указания можно найти также и в иерусалимском и вавилонском талмудах. Речь идет о трактатах, составленных раввинами во II—V вв. н.э., где затрагивались религиозные вопросы, основанные на конкретных примерах; никому до сих пор не пришло в голову прочитать их под таким углом зрения. К сожалению, приводимые в них факты в худшем случае поздние, а в лучшем — плохо датированные. То же можно сказать о Кодексе Феодосия и Институциях Юстиниана, которые являются юридическими сборниками.

Но есть и положительные стороны. В самом деле, некоторые мыслители древности писали исключительно о военном искусстве 10. Это прежде всего знатоки тактики, из числа которых выделяется ряд специалистов по полиоркетике и стратегии: Оносандр, Витрувий (в книге X своей «Архитектуры»), Фронтин, Элиан, Псевдо-Гигин, Арриан, Полиан, Модест и особенно Вегеций, который в начале IV в. по мере сил изучал Раннюю империю. С другой стороны, возникал вопрос 11, не принимали ли Август и Адриан военных уставов; но в этой сфере прежде всего следует обращаться к Аррию Менандру. Как бы там ни было, эти произведения часто помогают лучшему пониманию надписей.

Надписи

Римляне имели обыкновение высекать тексты на твердых материалах; эта мания, эта мода, которая не обошла стороной и армию, оставила нам наследие из многих сотен тысяч надписей 12. Их можно разделить на три группы. «Военные дипломы» представляют собой заверенные копии, которые, в соответствии с императорскими конституциями, предоставляли гражданство солдатам после их увольнения со службы или их детям и матерям последних. Имеются также эпитафии. Найдены, кроме того, посвятительные надписи; их называют «почетными», когда они составлены с целью прославления заслуг смертных, религиозными, когда они адресованы одному или нескольким богам, и памятными, когда они имеют целью увековечить какое-либо событие (победу, постройку судна и т.д.); кроме того, их называют индивидуальными, если они были выполнены по заказу одного лица, и коллективными, в случае совместного заказа нескольких человек, что происходило при учреждении своего рода клубов, называвшихся коллегиями, во время увольнения со службы всех членов одной и той же возрастной группы или при иных обстоятельствах. Эти коллективные посвятительные надписи обычно состоят из двух частей — собственно посвящения и списка имен авторов; поскольку зачастую две части разделялись и первая утрачивалась, то говорят, имея в виду вторые, о «воинских списках» (latercula, что предпочтительнее формы laterculi, которая, однако, была воспринята всеми, начиная с эпохи Т. Моммзена). Отсюда вытекает весьма распространенное заблуждение: многие историки ошибочно полагают, что эти списки имен являются самодостаточными, что речь идет об архивах, созданных властями, чтобы знать, каким количеством людей они располагают, или сколько из них должны быть уволены. На самом деле мы имеем дело с документами частного и неофициального характера.

Первая сложность заключается в том, что эти тексты редко содержат явные хронологические указания. Чтобы установить приблизительную датировку, приходится исследовать археологический контекст, когда он известен, и в особенности формулировки самой надписи. Приведем пример (речь идет об эпитафии, найденной в Майнце) 13: «[здесь покоится] Гней Музий, сын Тита из трибы Галерия, уроженец Вел ей, тридцати двух лет, прослуживший пятнадцать лет, знаменосец XIV “Сдвоенного” легиона (Gemina). Его брат Марк Музий, центурион, поставил [эту эпитафию]».

Специалисты датировали бы это погребение первой половиной I в. н.э., основываясь на трех элементах: имена персонажей, указания на гражданское (возраст и т.д.) и военное (срок службы и т.д.) состояния. Рассмотрим, по каким критериям исследователь может обосновать свои расчеты. Конечно, «эпиграфика бывает только локальной» 14: чтобы изучать и особенно датировать надпись, нужно учитывать только критерии, установленные для того региона или города, из которого происходит текст. Тем не менее, при отсутствии намерения устанавливать особо точные датировки можно выделить некоторые важнейшие постоянные.

Система имен римского гражданина может состоять из многих компонентов: praenomen (Caius), родовое имя (Claudius), хотя бы один cognomen (Saturninus), филиация (сын Луция), триба (Galena), родина (город) и signum (Antacius).

Имена римского гражданина во II в. н.э.

praenomenродовое имяфилиациятрибаcognomenродинаsignumCaiusClaudiusCaii f.GaleriaSaturninusAbellaAntacius

Соблазнительно было бы перевести praenomen словом «имя», cognomen — «фамилия», a signum — «кличка», но это было бы заблуждением. Родовое имя является общим для всех тех, чьи предки получили гражданство от одного и того же магистрата или императора (Iulius, Claudius…), и носит, следовательно, коллективный характер, в то время как praenomen, cognomen и signum индивидуализируют их носителя. Интерес в ономастике вызывает ее изменчивость в зависимости от эпохи, социальной среды и географического происхождения. Так, тройные имена — tria nomina (praenomen, nomen, cognomen) — характерны для римских граждан II в.: до Флавиев cognomen часто отсутствует, тогда как в III в. исчезает обычай упоминать praenomen; если вдобавок указывается филиация, триба и место рождения, то это означает, что текст относится к I в. н.э. Signum, появившийся в конце II в., явление простонародное в ту эпоху, однако он приобретает характер изысканности в период Поздней империи. Cognomen дает нам очень многое. Он может указывать (при отсутствии упоминания о месте рождения в том случае, если не происходит из латыни) родную провинцию данного лица (какой-нибудь Гасдрубал — наверняка африканец!). Греческий когномен (Клейтомах, Эпагат, и т.д.) говорит о восточном или рабском происхождении его обладателя или же о моде, как в эпоху Адриана. Если он упоминается без родового имени и особенно если относится к варварскому наречию (например, фракийскому, как Bithus, или финикийскому, как Hiddibal), то мы имеем дело с перегрином — человеком низкого происхождения, и даже с рабом. Наконец, полионимия — большое количество cognomena, свойственно нобилям и «мещанам во дворянстве».