Джеймс Миченер - Гавайи Миссионеры

Нет, - ответила гордая женщина, сохраняя самообла дание. - Я называю его своим храмом.

Этот ответ говорил о многом, а подразумевал еще большее, и капитан застыл в растерянности. Его мысли о сочувствии сразу куда-то улетучились, а их место заняло нестерпимое желание сделать больно и Иеруше, и ее супругу. Пнув ногой развалившийся стол, он расхохотался:

Значит, это и есть то место, где заседает сенат, и где со ставляются законопроекты?

Нет, - осторожно вставил Эбнер, поднимая упавшую Библию. - Они создаются в этой книге.

Значит, ты собрался управлять Лахайной при помощи десяти заповедей? И Хоксуорт снова истерично засмеялся.

Так же, как мы сами управляем собой, - ответил Эбнер.

Капитан еще раз ударил ногой по столешнице, и в очередной раз сильно ушиб стопу. - Неужели Библия велит вам жить как свиньям? Неужели она велит тебе заставлять свою жену трудиться как рабыню? - В порыве отчаяния он схватил руку Иеруши и поднял ее, как будто выставлял на продажу с аукциона, но женщина осторожно высвободила ладонь и поправила складки платья.

Ее действия так взбесили капитана, что он предпочел отступить на шаг от этих ненормальных миссионеров. Он принялся бросать в их адрес самые унизительные оскорбления и угрозы, которые, правда, не были такими уж необоснованными.

Ну, хорошо, жалкие, проклятые, никчемные черви! Вы можете издавать любые законы, но только вы не сможете за ставить флот выполнять их. Преподобный Хейл, я заявляю вам, что уже к полудню на всех китобойных судах будет сколько угодно гавайских женщин.

Женщинам запрещено посещать корабли, - упорство вал Эбнер.

Мои матросы были в море девять месяцев, - пояснил Хоксуорт. - И когда мы приходим в порт, им хочется жен щин. И они будут их иметь. Всех этих поганых гавайских женщин, и столько, сколько им захочется. Что касается меня, то я сразу забираю к себе парочку. Толстушку и худенькую.

Ты пойдешь со мной в церковь, Иеруша? - обратился священник к жене.

Она останется здесь! - взревел Хоксуорт, снова хватая женщину за руку. - Пусть послушает, как проводит свободное время настоящий мужчина. Ему не терпелось оскорбить Ие- рушу, осквернить ее воображение мерзкими подробностями,

чтобы окончательно унизить эту гордячку. - Ну, а когда я получаю и толстушку, и худышку, я, как правило, накрепко закрываю свою дверь и не появляюсь на палубе дня два. Я нахожусь в своей каюте совершенно нагой. Вот, кстати, почему сейчас я и предстал перед вами в одних только штанах. Меня потревожили, и поэтому мне пришлось убить одного человека. Так вот, когда я разденусь, я обожаю сразу развалиться на спине на своей огромной кровати и уже тогда командую девочкам: "Итак, первой будет та, которая сумеет..." - Но он не успел договорить, потому что в ту же секунду его обожгла острая боль: Эбнер со всего размаха ударил капитана ладонью по больной губе.

Хоксуорт застыл на миг от изумления, а затем выбросил вперед свою могучую правую руку, ухватил священника за запястье и выкручивал его до тех пор, пока Эбнеру не пришлось встать на колени на пыльный пол. Капитан, не выпуская ладони Иеруши, все же закончил свою мысль:

-Так вот, я объясняю девочкам, что та, которая сумеет пер вой возбудить мою плоть, завоюет право взгромоздиться на ме ня, а другой тогда придется потом подставить свой ротик.

Иеруша встала на колени рядом с супругом, и Рафер Хоксуорт с презрением глядел на этих двух жалких гаденышей.

Что ты делаешь, Иеруша? - возмущался он. - Прояв ляешь заботу о своем недомерке?

Я молюсь за тебя, - ответила Иеруша, продолжая сто ять на коленях. Капитан в порыве ярости одним ударом уло жил на пол обоих, и теперь грозно возвышался над распрос тертыми на земле супругами.

-Между прочим, на судне "Лавровое дерево" имеется пушка. И, клянусь Богом, если вы вздумаете еще раз вме шаться в дела китобойной флотилии, я разнесу эту лачугу на кусочки. - Он шагнул к двери, но почувствовав, что этого все же недостаточно, остановился и повернулся к миссионерам, чтобы напоследок еще раз поиздеваться над ними. - Навер ное, вам будет небезынтересно узнать, что из всех дочерей Пу- пали больше всего мне нравится Илики. Ах, эта Илики! Я-то начинал с жены Пупали, а уже потом перекинулся на дочек. Но Илики, конечно, лучше всех. И знаете, почему? Потому что вы успели обучить ее таким хорошим манерам! Именно здесь, в своей миссионерской школе. Когда она забирается на меня, она говорит: "Пожалуйста, прошу вас".

После того как Рафер, наконец, ушел, миссионеры еще несколько минут не вставали с пола, продолжая молиться, а затем Иеруша помогла супругу привести в порядок сломанный стол и собрала по страницам его рукопись. Сознавая, что капитан Хоксуорт вовсе не шутил, когда говорил о пушке, она отвела обоих детей на время к Аманде Уиппл. Правда, Иеруша не стала рассказывать подруге, что произошло у них в доме. Потом она вернулась к Эбнеру, исполненная желания оставаться с ним в любом случае, даже если неприятности, обещанные капитаном, действительно сбудутся.

Именно так все и получилось. Весь китобойный флот увидел в вызывающем поведении капитана Хоксуорта прекрасный повод навсегда покончить с запретами и ограничениями, наложенными новыми законами, и поэтому команды кораблей высыпали на улицы Лахайны, где начали крушить все подряд, грабя дома и насилуя женщин. Они загнали перепуганных полицейских в форт, а сами собрались перед ним. Внутри обосновался Келоло со своей последней группой соратников, готовых стоять до конца.

Снесите этот чертов форт! - кричали те матросы, кото рым уже пришлось побывать в местной тюрьме.

Не подходите ближе! - предупредил Келоло. Но прежде, чем предпринять что-либо, вождь тайком перебрался через не надежный крепостной вал и отправился за советом к Маламе.

А как бы поступил ты сам? Что, по-твоему, было бы са мым мудрым решением? - хрипя и еле переводя дыхание, спросила Алии Нуи.

Я думаю, что не стоит поддаваться им, - мрачно произ нес Келоло. - Мы издали хорошие законы, и мы не должны так просто уступать и сдаваться.

Я согласна с тобой, - кивнула Малама. - Но я не хочу, чтобы ты пострадал, мой дорогой и любимый муж.

Келоло тепло улыбнулся, услышав, как непривычно и ласково назвала его Алии Нуи. Он прекрасно помнил о том, что миссионер запретил ей произносить слово "муж" по отношению к нему.

Тебе уже лучше? Хотя бы немножко? - заботливо поин тересовался он, как будто являлся не супругом, а наперстником.

Мне очень плохо, Келоло. Как ты думаешь, они все же осмелятся стрелять из пушки? Мне бы очень не хотелось слы шать залпы такого большого орудия.

Я думаю, они будут стрелять, - ответил Келоло. - А по том устыдятся своего поступка. А еще через некоторое время все закончится.