Джеймс Миченер - Гавайи Миссионеры

Ты всегда говорил мне, что я не смогу достичь Божьей благодати без смирения, без того, чтобы признаться, что я за блудилась и живу во зле. Ты не стал принимать меня в члены церкви только потому, что заявлял, будто я не смиренна. Да, тогда я не была смиренной, Макуа Хейл. Вот что я скажу те бе: я действительно не была смиренной. И ты был прав, что не принял меня в свою церковь. Но знаешь ли ты, почему я не могла быть смиренной?

Почему же? - заинтересованно спросил Эбнер.

Потому что тебе самому не хватало смирения. То, что ты делал, всегда считалось правильным. Мои же действия всегда оставались неправильными. Твои слова всегда справедливы, мои - нет. Ты заставлял меня говорить на гавайском, только потому, что сам хотел выучить его. И я не стала особо упраши вать тебя принять меня в церковь, потому что понимала, что сам ты, говоря о смирении, не обладал им. А сегодня, Макуа Хейл, когда форт уничтожен и твой дом разрушен твоим же собственным народом, мы стали равными. Наконец-то я могу назвать себя смиренным человеком. Я не могу действовать без Божьей помощи. И сейчас впервые я вижу перед собой по-на стоящему смиренного человека.

Величественная громадная женщина заплакала, но через несколько мгновений поднялась и встала на колени, оттолк нув в сторону своих убитых горем служанок. Затем Малама сложила руки для молитвы и произнесла с полным раская нием:

-Я заблудилась, Макуа Хейл, и я умоляю тебя принять меня в твою церковь. Я скоро умру, и мне хочется перед смер тью побеседовать с Богом.

С борта "Лаврового дерева" какие-то идиоты все еще продолжали стрелять из пушки по дому, в котором родители отказались отдать свою дочь морякам, а в западной части города уже горело несколько хижин. В винной лавке Мэрфи полным ходом шло веселье, и дочери Пупали по-прежнему находились в каюте капитана Хоксуорта. Именно при таких обстоятельствах Эбнер произнес:

Мы окрестим вас, Малама, и примем в свою церковь. Мы сделаем это в воскресенье.

Лучше это сделать прямо сейчас, - предложила Алии Нуи, и одна из ее служанок согласно кивнула. Поэтому Эбнер тут же послал за Иерушей, Кеоки, Ноелани, Келоло, капита ном Джандерсом и четой Уипплов. Им пришлось пробираться через группы бунтовщиков, которые не преминули посмеять ся над капитаном Джандерсом, который теперь уже перестал иметь какое-либо отношение к морю. Уипплам досталось за то, что они когда-то были миссионерами. Когда же доктор Уиппл увидел, в каком состоянии находится Малама, он встревожился.

Эта женщина серьезно больна, - заявил он, и, услышав это, Келоло расплакался.

Горестная кучка людей встала полукругом возле Мала-мы. Она лежала на полу и хрипела, испытывая при этом страшные муки. Вдали прогремел выстрел пушки, и с полсотни моряков, которые недавно насмехались над Уиппла-ми, подошли к воротам дворца. Не имея при себе Библии, Эбнер прочитал наизусть завершающие строки из книги Притчей Соломоновых: "Крепость и красота одежда ее, и весело смотрит она в будущее. Уста свои открывает с мудростью, и кроткое наставление на языке ее. Она наблюдает за хозяйством в доме своем, и не ест хлеба праздности". Затем он объявил всем собравшимся:

-Малама Канакоа, дочь короля Коны, познав благодать Божию, хочет креститься и стать членом святой церкви. Вы скажете ли вы свое желание, чтобы принять ее?

Первым заговорил Кеоки, за ним Джандерс и Уипплы, но когда дошла очередь до Иеруши, которая в последние дни осо бо оценила смелость Маламы в управлении островом, женщина

не стала произносить речей, а лишь наклонилась и поцеловала больную Алии Нуи.

-Ты моя дочь, - слабым голосом произнесла Малама. Эбнер перебил ее и сказал:

-Малама, сейчас вы забудете о своем языческом имени и примите христианское. Какое имя вы пожелаете взять?

Лицо женщины просияло, и на нем отразилась искренняя радость. Она прошептала:

-Я хотела бы взять имя той милой мне подруги, о которой так часто рассказывала Иеруша. Меня будут звать Люка. Иеру- ша, пожалуйста, расскажи мне эту историю в последний раз.

И, словно разговаривая со своими детьми в сумерках, готовя их ко сну, Иеруша тихим спокойным голосом начала повествование о Руфи, имя которой означало "милосердие", а на гавайском звучало как "Люка". Когда она дошла до того момента, где Руфи предстояло проститься с родными краями и отбыть на чужбину, Иеруша не выдержала и не смогла продолжать, потому что ее душили слезы. Тогда за нее историю закончила сама Малама, добавив:

-Пусть же, подобно Люке, я обрету счастье в той новой земле, куда вскоре отправлюсь.

После крещения доктор Уиппл предложил всем остальным удалиться, чтобы осмотреть больную.

Я умру со своими старыми лекарствами, доктор, - спо койно ответила Малама, и жестом приказала Келоло позвать кахун.

Но разве уместно прибегать к помощи кахун, когда мы только что... начал было Эбнер, но Иеруша предусмотри тельно увела его за собой, и маленькая компания снова про шествовала к центру города, где Аманда Уиппл предложила:

Иеруша и Эбнер, вам, наверное, пока что лучше пожить у нас.

Нет, мы останемся в своем доме, - твердо произнесла Иеруша, и когда они вернулись туда, то встретили у своих развалин капитана Рафера Хоксуорта. После того как мятеж утих, все капитаны ощутили чувство стыда за то, что сгоряча успели натворить. Тем более, что местные жители шепотом передавали слухи о том, что матросы то ли убили Маламу, то ли довели ее до такого состояния, что она теперь находится при смерти. И капитан Хоксуорт, с начищенными пуговица ми и кокардой на фуражке решил наведаться к миссионерам,

прихватив с собой пятерых матросов, нагруженных всевозможными подарками.

Сунув фуражку под мышку, как он был обучен делать всегда при разговоре с дамой, капитан резко произнес:

-Я приношу свои извинения, мэм. Если я что-то здесь у вас испортил, то теперь хочу возместить убытки. Вот, другие капитаны передают вам эти стулья и стол. - Он запнулся в смущении, но потом все же добавил: - А я походил по судам и раздобыл вот эту ткань. Я верю в то, что вы сумеете изгото вить себе приличную... то есть, сошьете себе несколько новых платьев, мэм. - Он поклонился, надел фуражку и удалился.

Поначалу Эбнер вознамерился тут же уничтожить принесенную мебель.

-Мы сожжем ее прямо на пирсе! - угрожающе пообещал он, но Иеруша не допустила этого.

Нам принесли ее взамен старой, в виде возмещения убытков, - решительно сказала она. - А нам всегда так не хватало стульев и хорошего письменного стола.

Неужели ты хочешь сказать, что я смогу переводить Библию, сидя вот за этим столом?

Но его нам подарил не капитан Хоксуорт, а совсем дру гой человек, напомнила Иеруша. И пока Эбнер в недоуме нии оставался на месте, размышляя, как поступить дальше, Иеруша спокойно принялась расставлять стулья в полуразру шенной комнате. - Господь Бог прислал эти вещи институту миссионеров, а не конкретно супругам Хейл, - пояснила она.